Закон Моисея

Неделю назад ему диагностировали рак, и доктора лихорадочно взялись за лечение. Вчера ему удалили большую опухоль из желудка, но его лечащие врачи были настроены оптимистично и давали хорошие прогнозы на полное излечение. От большей части опухолей уже избавились, рак не распространялся, и отца отправили на химиотерапию, чтобы удалить оставшиеся клетки. Мы все равно очень боялись. Мама так разволновалась, что в конечном итоге я решила провести ночь с ними, хотя у меня накопилось полно дел дома, да и за лошадьми нужно было приглядывать. В больнице от меня определенно не было никакой пользы. На заре я тайком выскользнула из палаты и вернулась в номер отеля, в котором не было особой необходимости, учитывая, что мы с мамой ночевали в креслах рядом с папой. Но мне был нужен душ, сон и немного пространства, чтобы отдышаться. После я вернулась обратно, чтобы сменить маму, если удастся уговорить ее отдохнуть.

Больницы и лифты вызывали у меня головокружение, поэтому я отошла подальше, сообщила девушке рядом с кнопками нужный мне этаж и ждала, пока двери закроются. Внутри нас развлекала инструментальная версия «Friends in Low Places» Гарта Брукса, которая в определенный момент моей жизни вызвала бы у меня желание взвыть от ярости и громко зачитать текст всем присутствующим, чтобы они непременно обратили внимание на поистине замечательную песню. Но сегодня я просто вздохнула и задумалась, куда катится мир.

Лифт начал закрываться, и мой взгляд поднялся к сигнальным лампочкам, показывавшим остановки, как вдруг в последнюю секунду между дверьми скользнула рука, и те возмущенно отскочили обратно. Сапоги на каблуках прибавляли несколько сантиметров к моим ста семидесяти пяти, и я стояла прямо по центру, прижавшись спиной к зеркальной стене. Люди тут же расступились, чтобы освободить место, и полностью открыли мне обзор на Моисея Райта, шагнувшего в лифт. С пару секунд – может, дольше – мы стояли лицом к лицу всего в метре друг от друга. Двери сомкнулись за его спиной, но он не оглядывался. Моисей будто впал в ступор и прирос к полу. Интересно, отразился ли на моем лице такой же шок? Я хотела, чтобы он повернулся к дверям, как все нормальные люди. Но он никогда не был нормальным и не двигался с места, пялясь на меня. В конце концов я прервала зрительный контакт и сосредоточилась на точке в правом углу, где соединялись потолок и стены. Затем попыталась успокоить свое дыхание и сдержать крик.

Лифт рывком остановился, и двери снова открылись, позволяя людям выйти. Я шагнула влево на освободившееся место, стараясь встать как можно дальше от Моисея, и между нами оказался тучный мужчина в бейсбольной кепке. Моисей отошел в противоположный угол, но я не осмелилась проверить, игнорирует ли он меня с таким же рвением, как я его.

Лифт поднимался все выше и выше, на каждом этаже заходили и выходили люди. Я гадала, кого пришел навестить Моисей, и молилась, чтобы он не вышел вместе со мной. Когда мы поднялись на последний этаж и Моисей по-прежнему стоял в углу, я вышла следом за еще парой людей. Моя спина так напряглась, что я еле передвигалась, не сомневаясь, что он идет прямо за мной. Но нет.

Услышав звук закрывшихся дверей лифта, я украдкой оглянулась через плечо: может, я просто не заметила, как он вышел? Но там никого не было. Загорелась кнопка вниз, и, закрутив механизмом, лифт начал спускаться. Наверное, Моисей поднялся аж до самого верха, просто чтобы вызвать у меня дискомфорт.

Прошло почти семь лет. Целая жизнь. Или две. Или три. Его, моя, наша. Все они изменились до неузнаваемости. Но сам Моисей выглядел как прежде. Может, чуть выше. Пожалуй, мускулистее. Определенно старше, несмотря на свои двадцать пять. Он по-прежнему коротко стригся, оставляя всего пару сантиметров волос, чтобы подчеркнуть идеальную форму своей головы. Его внешность почти не изменилась – те же глаза, широкий рот, угловатое лицо и острый подбородок. Все в точности, как я помнила, хоть и редко его вспоминала. В конечном итоге мне пришлось выбросить Моисея из головы. Сделать его безликим, как те люди с присланного им рисунка – с женщиной и ребенком, которые стали для меня бесценными, но в то же время насмехались надо мной всякий раз, как я смотрела на них.

Моисей исчез с лица земли. Его забрали в то жуткое утро Дня благодарения, и, не считая рисунка, я больше ни разу не видела и не слышала о нем. Его просто не стало. И из-за этого – из-за того, что прошло столько времени, – наверное, мне должна была потребоваться минута, чтобы узнать его и среагировать. Но нет. Мне потребовался всего один взгляд, и мое сердце оглушительно ударило в гонг, который по-прежнему громко раскатывался эхом в голове и посылал вибрации по всему телу, пока я пыталась найти стул. Но вокруг не было ничего, кроме длинного коридора и ряда дверей. Я сползла по стене, пока не приземлилась на пол, и поджала ноги к вздымающейся груди, упираясь подбородком в колени. Моисей Райт. Я будто увидела призрака. Но в призраков я не верила.

Моисей