Закон молодильного яблочка

— Да уж, лучше расскажите правду, — поддержал меня Степан. — А произносить фразы вроде «Я просто оказываю дружеские услуги» глупо. Мы действительно отыщем людей, которые сообщат, что платили вам деньги. Неприятности с налоговой еще никого не радовали.

— Вылезайте из инвалидной коляски, в которую сели, когда увидели мое лицо на экране домофона! — скомандовала я. — Хватит прикидываться! Похоже, вы любите изображать немощную старушку, коляска у вас всегда наготове.

Эмма откинула плед, прикрывавший совершенно здоровые ноги, и легко встала.

— Меня наняли.

— Кто? — подпрыгнула я.

Крамова села на диван.

— Жуткий тип. Заявился ко мне ночью. Я спала, вдруг ощутила, что на лицо что-то капает, проснулась, а около постели мужик стоит, улыбается: «Здрассти! Крепенько дрыхните, пришлось водичкой вам на морду брызнуть». Я испугалась, а он сказал: «Замок в двери дерьмовенький, его и младенец откроет. Чего ж такой поганенький поставили? На приличный деньжонок не хватает? Вроде хорошо зарабатываете». Меня затрясло, а он говорит: «Не надо бояться, ничего плохого я вам не сделаю. На работку вас нанимаю. Прослушечка нужна. Один давний дружок нанял писательницу Арину Виолову, и мне надо знать, чего она уже накопала и какие еще раскопки делает. Так что начинай работать. Чего моргаешь? А-а-а, деньжаток ждешь. А нету! И не будет евриков-долларчиков. И рубликов тоже. Я бедненький. Почему ты на меня за так работать станешь? Вопрос интересненький. А ответ чудесненький. Потому что…»

Эмма поджала губы.

— Незнакомец напомнил вам о кое-каких неблаговидных делах, которыми вы занимались, — договорил за нее Степан, — пообещал в случае отказа сообщить о них полиции.

— Мне пришлось пойти на большие траты, — процедила хозяйка, — приобрести аппаратуру последнего поколения. Простой «жучок» мерзавца не устраивал, он мне точно объяснил, какой нужен. Иногда, правда, умный прибор глючило, но в основном трансляция хорошо шла. Не спрашивайте, как он устроен, я понятия не имею. Знаю лишь, что он накапливал информацию, потом подключался к Интернету и передавал все на мою почту. А уж я перебрасывала это на электронный ящик заказчика.

— Адрес мужчины! — хором сказали мы со Степаном.

Глава 40

— Прямо избушка на курьих ножках, — пробормотала я, шагая по двору, — странно, что в ней Интернет есть.

Степан показал рукой на бесконечный забор из светлого кирпича, тянувшийся в нескольких метрах от дома, около которого мы стояли.

— Там очень дорогая клиника пластической хирургии. Думаю, нужный нам человек имеет бесплатный доступ к чужой сети. Посмотри на свой телефон.

— Вай-фай включился, — кивнула я.

— Очень часто лечебницы для непростых клиентов организуют у себя открытый доступ для всех посетителей, — договорил Степа и постучал в дверь.

— Кого нелегкая принесла? — пробасили из недр избы. — Входи спокойненько. Не заперто.

Мы с Дмитриевым миновали террасу и еле вошли в крохотное помещение, где на грязном протертом диване сидел очень худой дед.

— Здрассти вам, писательница, — кивнул он. — И мужику привет! Молодцы, нашли меня!

— Добрый день, господин Муравьев, — ответила я. — Так и живете в избушке, которая принадлежит матери бизнесмена Ферина Елизавете Михайловне?

— Принадлежала, — поправил хозяин. — Убили бабу. Сашкин план на все сто удался. Хитер бобер! Кстати, где мой пасынок? Знаете? Ага, смылся.

— Вы никогда не были женаты на Елизавете Михайловне, — заметил Степан, — по закону Александр вам никто.

Муравей засмеялся.

— А по сути сын родной. Лизка прям тряслась от страха, как бы кто правду про нас с ней не узнал… Она ж по богатеньким домам убирать ходила. Вдруг хозяева ее биографию проверят? А у поломойки муж судимый неоднократно. Хрен ей тогда в зубы, а не ключи от квартирки. Вломят бабенке в зад пяткой, мыть ей сортиры на вокзале.

— Александр ваш ребенок? — уточнила я.

— Собственноручно сделанный, — ухмыльнулся Муравьев. — Ха-ха. Смешно сказал — собственноручно… Садитесь, гости дорогие. Зачем приперлись?

— Поговорить, — ответил Степан.

— Слухаю! — прищурился дядька.

— Вениамин Иванович, у вас интересная биография… — начала я.

— Ну так тебе это не в удивление, — остановил меня старый уголовник, — батюшка-то у писательницы из одного стада с Муравьем.

Я решила не обращать внимания на его ехидство.

— Александр знал, что вы его отец?

— А як же! Конечно. Но ему мамулька велела язык за зубенками держать крепенько, — журчал Муравей. — Ваш-то писательский папенька щипач, да к тому же неловкий. Срежет лопатник и к мусоркам[10] в лапоньки падает. Смехотень! Неуважуха ему в бараке. А я по-серьезному шел. И на крошках не попадался.

— В последний раз вам дали десять лет, — уточнил Степан, — на свободу вы вышли в прошлом году. Сын стал очень богатым человеком, жена гражданская ходит в золоте-бриллиантах, а вы ютитесь в покосившейся избе. Почему не сообщили Фериным, что вы на свободе?

Муравьев взъерошил пятерней волосы.