Закон монолита

Один в абсолютно черном экзоскелете – не иначе, тот самый парламентер, который грузил членов группировки «Борг» типа от имени пленного генерала Грачева. Остальные запакованы в бронекостюмы той же модели, но тускло-стального цвета группировки фанатиков Монумента – идеальная маскировка среди царства бетона. Впрочем, этим бойцам вряд ли надо было маскироваться. Когда у тебя в руках пушка Гаусса какой-то новой, навороченной модели, которой я до этого не видел, убегать и ныкаться по щелям приходится твоим врагам – если они, конечно, хотят еще немного пожить.

Эти четверо ждали именно меня, так как синхронно вскинули свои пушки. При этом из блямбы на маске «черного», который, по ходу, в этой шайке за главного, прозвучало глухое:

– Сдавайся, сталкер!

Ага, сейчас. Разбежался. Конечно, дорогущие экзо «монументовцев» пулей «Вала» не пробить никак. Но пара-тройка уязвимых мест есть и у них. Например, триплексовые смотровые окошки масок, или же сочленение грудного доспеха и бронепластины, прикрывающей горло.

Я резко сместился в сторону, одновременно начав стрелять. Есть у экзоскелетов еще один недостаток – неповоротливость, за который я их и недолюбливаю. Пока прицелишься, более юркий противник уже успеет выпустить в тебя с десяток пуль…

И я, действительно, успел свалить одного из них. Жаль «черный» стоял неудобно, поэтому пришлось стрелять в того, кто расположился оптимально.

Для меня.

Короткая очередь, выпущенная из «Вала», вшибла оба смотровых стекла внутрь шлема – на таком расстоянии это вполне реально, когда пуля входит точно под углом девяносто градусов. Фанатик в своем громоздком экзоскелете неуклюже грохнулся на бетон. Но пока он летел, я успел увидеть, как три направленных на меня ствола «гауссовок» одновременно озарились блеклыми вспышками…

Ну, вот и всё… Чем бы не выстрелили в меня эти адские машинки – расширяющимися спецпулями или искусственными аномалиями – мне по-любому крышка…

Меня сшиб с ног страшный удар.

Я покатился по полу, при этом через боль осознавая, что, черт побери, почему-то еще жив. Только не могу шевельнуть ни ногой, ни рукой, спеленутый словно кокон чем-то клейким.

Твою ж душу… Они, похоже, меня в плен взяли! Новая пушка Гаусса теперь стреляла какой-то нелетальной аномалией, за долю секунды обездвиживающей жертву. Я лежал, уткнувшись носом в серую стену, к которой меня отбросило выстрелами, и видел перед глазами тонкую серебристую паутинку, стянувшую мое лицо. Подозреваю, что эти тончайшие, почти незаметные нити не возьмет ни «болгарка», ни автоген.

В спину мне врезался тяжелый бронированный ботинок. От удара я аж выгнулся дугой, а потом мое тело рефлекторно свернулось в подобие креветки – обычный эффект от удара в почку. Сссука железная! Жаль не успел я и тебе глаза в шлем вколотить!

– Не трожь его, брат, – прогудел надо мной глухой голос. – Он нужен Перевозчику. И Монументу.

– Я предпочел бы сначала забить его до смерти прямо здесь, за тех братьев, что он убил. А потом что останется отдать Перевозчику.

Второй голос, гораздо более мерзкий несмотря на глушение мембраной, видимо, принадлежал тому, кто меня ударил. Я постараюсь его запомнить. Очень постараюсь.

– Понимаю тебя, брат мой. Я бы сделал то же самое. Но Перевозчик приказал доставить его живым. И я не уверен, что ты не переусердствуешь в рвении, если начнешь его бить.

– Будь по-твоему, брат, – недовольно прогудел обладатель мерзкого голоса. После чего один из живых танков взвалил меня на плечо, словно мешок с мукой, и отряд двинулся по коридору. Один впереди, один замыкающий, в центре – носильщик с ценным трофеем на плече, за который группировка фанатиков была готова заплатить полмиллиона. Однако получилось, что дорогой хабар лично приперся в их логово, потерял двух друзей, и сам совершенно по-дурацки попался в плен. Что стоило сначала заглянуть за угол? Конечно, вряд ли бы я всех их перестрелял, экзо есть экзо. Но хоть не так обидно было бы…

Путь оказался недолгим. Видимо, фанатики получили по радио какой-то приказ и припустили бегом. Кстати, ни фига не веселое удовольствие для того, кто на манер предназначенного на убой барана катается на бронированном плече. Хорошо, что кожаный капюшон плаща сполз мне на брови, а то б я от этой беготни и тряски все лицо себе расшиб о стальную бочину экзоскелета.

Однако вскоре узкие стены бетонной кишки разошлись в стороны, и я щекой ощутил движение воздуха. По ходу, в отличие от лабиринта подземных коридоров, в этом зале имелась вентиляция. Искусственная или естественная – неважно. Главное не сырая, затхлая, удушливая вонь подземелья.

А еще в воздухе слегка пахло озоном, как после грозы в лесу. Знакомый запах…

– Поставьте его. И освободите.

Голос, который это произнес, был жутким. Наверно так мог бы говорить мертвец, много лет пролежавший в могиле, но в один прекрасный день вылезший из нее наружу и решивший поболтать. От нескольких слов, которые произнесло пока что невидимое мне существо, реально мурашки по телу забегали. Но Зона меня побери, где же я мог слышать этот голос ранее?