Закон парных случаев

Они достигли поселка Бобровники, где находилось старинное, давно закрытое кладбище, около трех пополудни. Проехали поселок насквозь, выехали с противоположной стороны и остановились у небольшой рощи, за которой раскинулось поле кукурузы. День выдался хмурый, пасмурный, того и гляди, пойдет дождь.

– А где кладбище? – спросил Алик. – Они что, засадили его кукурузой?

– Через рощу и прямо, – ответил Шибаев.

Они проскочили березовую рощу, выскочили на заросшую проселочную дорогу и метров через триста уперлись в полуразрушенную стену из старинного кирпича.

– Вот оно! – обрадовался Алик. – Давай в ворота!

Ворот как таковых не было. На ширине проема между кирпичными стенами на высоте около полутора метров были часто вкопаны заостренные бревна, напоминавшие зубы дракона.

– А как же теперь? – растерялся Алик. – Это что, против вампиров? Осиновые колья?

– Пехом. – Шибаев полез из машины.

Они протиснулись через вкопанные бревна и оглянулись. По обеим сторонам заросшей травой и едва заметной мощеной «кошачьими лбами» дороги высились джунгли, сквозь которые торчали там и сям покосившиеся черные кресты, колонны и обелиски.

– Жутковатое местечко, – сказал Алик, невольно оглядываясь. – Не сравнить с кладбищем в Сидневе. И дождь собирается, смотри, как потемнело.

– Помнишь, куда? – спросил Шибаев, не отвлекаясь на пейзажи. – До дождя успеем. Сфоткаем и назад.

– Сто метров по дороге, потом вправо и вверх. А там искать часовню с колоннами и куполом. Тут их немного, найдем.

Они пошли по дороге, цепляясь за гибкие колючие плети ежевики. Алик все время оглядывается – торчащие в зарослях кресты напоминали ему неподвижные фигуры притаившихся людей. У него было богатое воображение, и ему стало не по себе. На кладбище стояла тяжелая гнетущая настороженная тишина; над ними висело низкое потемневшее небо. Здесь был уже вечер – заросли сливались в глухой мрачный фон. Какие-то черные быстрые птицы перепархивали с ветки на ветку, вскрикивали тонко и нежно, словно боялись нарушить тишину. Резко и тяжело благоухала потревоженная трава. Алик уже был не рад, что предложил вылазку в Бобровники, и поспешал, стараясь не отставать, за широко шагающим Шибаевым. Тот вдруг остановился! Алик с размаху уткнулся лицом ему в спину и выдохнул испуганно:

– Что?

– Вроде поворот! Оно?

– Кажется…

Шибаев свернул направо, зашагал по крутой, едва видной узкой дороге, отшвыривая ногами буйные зеленые заросли крапивы, кипрейника, каких-то стеблей с мелкими желтыми и лиловыми цветочками, спотыкаясь и перешагивая через мраморные обломки колонн. Еще через сто метров они увидели в глубине зарослей часовню с куполообразной черной металлической проржавевшей во многих местах крышей.

– По-моему, здесь! – Шибаев остановился. – Оно тут одно, других нет. Дрючин, ты живой?

– Не знаю! – Алик обрывал с себя налипшие колючки. – Старику Мольтке хватило бы и Сиднева, нечего было тащиться. Тем более его интересует Старицкий, а не застреленная Каролина. И вообще скоро ночь.

– Четыре часа всего. Ты же сам предложил. Боишься мертвяков? Здесь никого нет, Дрючин, не рохай. Идешь?

– Иду.

Шибаев вдруг остановился, рассматривая что-то на дороге.

– Что? – Алик тоже остановился.

– Тут недавно кто-то прошел, – сказал Шибаев. – Ветки сломаны… Смотри! Здесь и здесь.

– Кто? – Алик испуганно оглянулся. – Животное?

– Животное не ломает веток. Человек.

– Откуда здесь человек? – не сразу сумел выговорить Алик, озираясь.

– Значит, нечеловек. Пришли!

«А кто?» – хотел спросить Алик, но не решился.

Они стояли перед четырехугольной часовней под покореженным куполом – на самом верху росла тонкая березка, – созерцая выщербленные пологие ступеньки, четыре мраморные колонны, увитые диким плющом, вывалившиеся кирпичи, открывающие зияющий проем внутрь черной пасти часовни.

– Дверь взорвали, – сказал Шибаев, нагибаясь и рассматривая битые кирпичи. – Причем недавно. Осколки свежие, трава примята.

– Взорвали? Зачем?

– Чтобы войти внутрь, Дрючин. Тем лучше, теперь мы тоже войдем. Фонарик с собой?

– Подожди, ты хочешь сказать, что кто-то взорвал вход в часовню? – недоверчиво повторил Алик.

– Именно это я хочу сказать. Уже сказал. Не отставай!

Шибаев переступил порог и первым вошел в часовню. Осколки кирпичей трещали под ногами. Он шел впереди, сомневающийся Алик в арьергарде. После каждого шага он оглядывался назад и видел в неровном проеме темно-серое хмурое небо и трепещущие ветки кустов.

– Взорвали, – бормотал Алик. – Какой идиот будет шляться по кладбищу и взрывать склепы? – Тут ему пришло в голову, что они тоже шляются по кладбищу, правда, ничего не взрывают. – А если бы этот… диверсант ничего не взорвал и вход в часовню оказался заваренным наглухо, что тогда? – развивал мысль Алик. – Странное совпадение, однако. И что бы это значило? Или случайность? Случайность? Этот как?

Даже буйная фантазия Алика не взялась бы объяснить подобную случайность. Надеюсь, он уже ушел, не хотелось бы наткнуться… тем более у него взрывчатка. Получается, они идут с ним параллельным курсом. С ними все ясно, они здесь по делу, а этот зачем?