Закон парных случаев

– Значит, мы ищем профессионального историка без моральных устоев, – подвел итог Алик. – Завтра же поговорю с Майей. А что ты решил насчет Закревской? Работка непыльная и денежная. Сходим на могилу Каролины, отправим Мольтке отчет, и все! Свободен. А она, как я понял, готова платить.

– Может, сам попробуешь? Я бы сдал ее в психушку. От нее не знаешь, чего ждать, себе дороже. Дверь не запирает, в доме – бардак, посуда месяц не мыта. Угрожает открутить газ и строит баррикады. К черту! К тому же нечесаная и… – Он махнул рукой.

Алик с любопытством рассматривал Шибаева, спрашивая себя, а с чего это Ши-бон так разгорячился? Нечесаная дамочка со странностями попросила поработать телохранителем, в чем проблема? Она боится, что ее хотят убить. Ну, проверит двери и окна, посидит с ней пару вечеров, погоняет чаи, успокоит… Проблема в чем? Или он думает, что ее действительно хотят убить? Кто? Те, кто убил Храмова? Спустя почти год? А мотив? Вряд ли, если бы он так думал, не стал бы отказываться. Тогда в чем дело?

Он так и спросил:

– Ши-бон, в чем дело?

Шибаев сосредоточенно жевал.

– Ну!

– Не знаю. Смердит и вопит.

– Кто?

– Вопит инстинкт, смердит вся история.

– Какой еще инстинкт? О чем ты?

– Самосохранения. Понимаешь, Дрючин… – Он снова замолчал.

– Ладно, инстинкт самосохранения, ага, понятно… – осторожно начал Алик после паузы, присматриваясь к Шибаеву и чувствуя себя человеком, лезущим через колючий кустарник. – В каком смысле?

– Не знаю в каком. Что-то не то… Несет паленым. Мольтке со своими предками, застреленная Каролина, могилы в Сидневе, убийство в архиве, усыпальница опять-таки с Каролиной, еще ненормальная Закревская и убитый Храмов. Потом этот столетний старик-краевед… Ты сам сказал, помнишь? О парных случаях.

– Какая связь? – изумился Алик, успевший забыть о собственной болтовне – мало ли, кто что говорит! – Ты чего, Ши-бон?

– Какие-то выморочные вопросы без ответов, и главное, не знаешь, откуда ждать. Не ухватишь, понимаешь? Что-то… – Шибаев запнулся. – Много всего в кучу, что-то варится, понимаешь? Количество есть, а качества нету. Ни фига не понятно. – Он помолчал, нахмурясь. Потом сказал: – Ладно, Дрючин, не заморачивайся, пробьемся.

«Неужели опять депрессия? – озабоченно подумал Алик. – Встретился с капитаном и полетел с катушек».

– Коньяк будешь? – предложил, желая утешить сожителя.

Шибаев кивнул.

Они пили коньяк и разговаривали. Вернее, разговаривал один Алик. Травил бесконечную байку про разводящихся супругов, сильно преувеличивая и сочиняя всякие смешные детали, желая развлечь Шибаева. Тот сосредоточенно жевал, никак не реагируя.

Взревевший шибаевский мобильник перебил адвоката, и тот вздрогнул, пробормотав:

– Ну и рев! Никаких нервов не хватит. – Нервы были любимой темой Алика.

Пытаясь вычислить, кто звонит, он, умирая от любопытства, наблюдал, как Шибаев слушает и хмурится все больше.

– Угу, буду, проверьте дверь, – бросал Шибаев. – Через двадцать минут.

– Это она? – спросил Алик, когда Шибаев отложил телефон. – Что случилось?

– Кто-то пытался влезть в дом и заглядывал в окна.

– Ты ей веришь?

– Хрен ее знает!

– Поедешь?

– У меня есть выбор?

– Есть! Вызови к ней полицию!

Шибаев молча поднялся.

– Ши-бон! – повысил голос Алик. – Не связывайся с ней! От таких неадекватных одни проблемы, не ходи! Чует мое сердце…

Шибаев молча вышел, Алик побежал за ним в прихожую. Хлопнула входная дверь, и он остался один.

– Чертова кукла! – в сердцах воскликнул адвокат. – Так хорошо сидели и на тебе!

…Во всех окнах горел свет. Дверь была заперта. Шибаев позвонил. Тишина стала ему ответом. Он надавил на звонок и держал до тех пор, пока не услышал легкий шелест изнутри – его рассматривали в дверной глазок.

– Лина, это Шибаев. Откройте!

Ему было слышно, как в замочной скважине провернулся ключ. Дверь слегка приоткрылась. Не желая ее пугать, Шибаев произнес:

– Это я, не бойтесь, Лина.

Дверь распахнулась, девушка отступила, и Шибаев вошел. Она была боса, в атласной незастегнутой пижаме, волосы свисали на лицо. В доме была иллюминация. Он окинул взглядом царивший беспорядок: разбросанная одежда, разбитая посуда, бутылка из-под вина, выкатившаяся на середину гостиной. Настоящий погром.

– Что случилось?

Она стояла перед ним, опустив голову, и молчала. Он отвел волосы с ее лица, слегка потряс за плечи. Она уставилась на него несфокусированным взглядом, закричала и рванулась. Пьяна? Он удержал ее силой и прижал к себе, приговаривая:

– Не бойтесь, это я, вы звонили… Ну-ну, все хорошо, я пришел, здесь никого нет, только вы и я… В чем дело? Что вас испугало?

Пьяна. От нее несло спиртным. Он чувствовал, как колотится ее сердце.

– Он стучал и заглядывал в окна, – выговорила она с трудом. – Черный человек. Я боялась, что он… Он хочет убить меня!

– Вы его рассмотрели?

– Нет! У него закрыто лицо! Он стучал! Прогони его!

– Он ушел, успокойтесь. Он больше не придет. Сейчас я сделаю чай… Есть валерьянка? Или что-нибудь? Что вы принимаете?

– В спальне, в тумбочке…