Закон парных случаев

– Подумаешь, бином Ньютона, – фыркнул Алик. – Единственная стоящая вещь, которая выплыла – это бриллиант «Черная принцесса», который неизвестно куда делся. Сделал свое черное дело, убил Каролину и исчез. И если Судовкин каким-то чином завладел письмом…

– Стащил у директора музея, на проводах.

– Допустим. Завладел письмом, узнал про Старицких и решил подрядиться к Мольтке, а потом понял, что может сорвать куш. Даже к Матвею Юрьевичу сходил…

– Внучка сказала, старик не стал с ним говорить. Если это, конечно, был Судовкин.

– Можем показать ей фотку. Да, собственно, это не важно. Он же историк, нашел материалы в музее, почитал его книжку, поехал в Сиднев, потом в Бобровники… Что можно искать в усыпальнице? Не документы же. Единственная вещь, которую стоит искать… – Алик задумался, уставившись в стол.

Шибаев молча ждал.

– Даже не хочу предполагать. Но! Все крутится вокруг Старицкого… – пробормотал Алик. – Дом продан, картинная галерея, мебель, антиквариат – все на виду, ушло к этому… негоцианту, а про бриллиант нигде ничего! Все про него знали, в газетах писали, сплетничали, а потом – гробовая тишина, даже Матвей Юрьевич не знает. Куда же он делся?

Шибаев пожал плечами.

– Надеюсь, ты не думаешь, что через сто лет… Ерунда! Даже думать не хочу! Судовкин – аферист и фантазер, такие вечно ищут клады. – Алик помолчал, ожидая возражений, но Шибаев молчал. – Но, допустим! Ладно, чисто гипотетически. И куда же он все-таки делся? Мест, где он может быть, раз-два и обчелся! Замурован в стенку. Раз! – Алик загнул мизинец на левой руке. – Тайно продан тому же негоцианту. Два! – Он загнул безымянный палец. – И наконец три! Положен в гроб Каролины. – Алик загнул средний палец. Некоторое время они оба молча рассматривали его загнутые пальцы. Потом Алик разогнул их и сказал: – Правда, я очень сомневаюсь. С какого перепугу? Потому что раскаялся? Или зачем? С другой стороны, он положил ее в семейную усыпальницу, а мог похоронить как простую смертную… Надеялся, что туда же положат и его, рядом с ней. Это любовь, Ши-бон! Он ее убил, но продолжал любить. О такой любви сочиняют легенды. То была роковая страсть… – Голос Алика дрогнул. Шибаев похолодел, подумав, что адвокат сейчас начнет читать стихи. Но до стихов не дошло, и после паузы тот деловито продолжал: – Но в гробу ничего не было! Он в поисках клада распотрошил собаку и подушечку, осквернил могилу! И ничего! Для этого человека нет ничего святого…

– Для условного Судовкина, – подсказал Шибаев. – Надо бы познакомиться с ним поближе. Откуда ты знаешь, что в гробу ничего не было?

– Думаешь, было и он нашел? А толку? – махнул рукой Алик. – Даже если он что-то нашел, ни за что не признается. А тебе не приходит в голову, что Старицкий мог приказать, чтобы бриллиант положили в его собственный гроб…

– Дрючин, о чем ты? – перебил Шибаев. – Никакой дурак не стал бы класть ему в гроб такое сокровище.

– Не факт, Ши-бон. Если это был преданный дворцовый… то есть дворовой слуга?

– Старицкий умер в девятнадцатом. Была война, убийства, разруха, голод… Не верю! Скорее этот дворцовый продал бы его или выменял на хлеб.

– Или какая-нибудь банда ограбила дом, – предположил Алик. – Сомнительно, конечно. О камне уже никто не помнил, может, действительно, Старицкий продал его негоцианту. Скорее всего… Согласен, дохлый номер. Сто лет, Ши-бон! Три поколения сменились, не верю… – Казалось, Алик уговаривал себя, что глупо надеяться найти сокровище, но глазки его загорелись.

Им принесли заказ. Они смотрели, как девушка в длинном черном переднике сноровисто расставляет на столе тарелки и пиво в запотевших бокалах, а ее товарка сгружает на середину стола две деревянные подставки с шипящими пиццами.

– Я не буду, – сказал Алик, сглатывая и пожирая пиццу глазами. – Я уже съел салат.

– Тогда я две, – сказал Шибаев. – Твое здоровье, Дрючин!

– Ладно, кусочек! – решился Алик. – Ты же понимаешь, Ши-бон, – произнес он невнятно, жуя пиццу, – что все наши предположения насчет бриллианта в пользу бедных? Мы же реалисты, какой на фиг бриллиант!

– Согласен. Отправим Мольтке отчет, получим бабки и привет. Какой на фиг бриллиант! – повторил Шибаев. – Мы же реалисты.

Алик перестал жевать, вглядываясь в лицо приятеля и пытаясь понять, что тот имеет в виду.

– То есть ты уже не хочешь искать бриллиант? – уточнил он.

– А разве мы искали бриллиант? Какой бриллиант, Дрючин? Кончай дурью маяться! А этот, Судовкин… Мы даже не знаем, что ему нужно. Ему или тому, кто крутится под ногами. Может, он и не подозревает про бриллиант, никогда не слышал и…

– А что же он тогда ищет?