Закон подлости

Происшествие Фантазия

В Юрмале, на фестивале «Новая волна», один артист, не буду называть его имени, чтобы никто не догадался, во время исполнения песни вышел в зал и, не переставая петь, подбежал к столу жюри, взобрался на этот стол прямо перед Пугачёвой, сделал поклон, якобы приглашая Аллу Борисовну на танец, поскользнулся и упал прямо на Пугачёву.

Все вокруг просто остолбенели.

Певец большой, в смысле размеров, накачанный, и всей своей массой обрушился на Примадонну. Галкин и Киркоров, сидевшие рядом, просто онемели. Пугачёвой певец повредил ногу. Коленка у неё опухла, но через некоторое время боль прошла.

Певец, не буду называть его фамилию, чтобы не обидеть, потом подошёл к Алле Борисовне и долго извинялся. Алла Борисовна, говорят, его простила и в шутку сказала:

– Я тебе отомщу. Я когда-нибудь на тебя упаду, тебе мало не покажется.

Посмеялись и разошлись.

А к певцу стали приставать журналисты с вопросами, как это он упал и почему именно на Пугачёву. Пришлось рассказывать. Сначала коротко, потом пространнее. Журналисты не отставали, интересовались, как он пришёл к тому, чтобы упасть на Пугачёву. Пришлось рассказывать о своей жизни, о том, как стал певцом, как стоял перед выбором, падать или не падать со стола на Примадонну. На концертах этого певца обязательно спрашивали, просили рассказать, как ему удалось так удачно упасть.

Года через полтора из двух часов сольного концерта певец только полчаса пел, остальное время он рассказывал, как он упал на Пугачёву.

История обросла подробностями, что сказал Галкин, как отреагировал Киркоров, долго ли болела коленка.

На некоторых концертах певец даже демонстрировал рентгеновские снимки якобы ноги Пугачёвой, но в руки эти ценные реликвии никому не давал. Коленка была красивая, правда, неизвестно от чьей ноги. Где-то года через два певец уже ездил по стране с концертом под названием «Как я упал на Пугачёву».

Потом, когда песенный репертуар поменялся, концерт стал называться «Как я упал на Пугачёву—2». Третий концерт имел название «Как я падал на Пугачёву. Возвращение».

Недавно певец выпустил книгу мемуаров под названием «Вся жизнь в падении на Пугачёву».

Когда народ стал подзабывать певца, он подъезжал к дому Примадонны, терпеливо ждал её, потом падал ей под ноги и просил в отместку упасть на него. Пугачёва отшучивалась и не падала, но это всё равно снимали журналисты из кустов.

А певцу так хотелось продолжения праздника. Всё-таки он был единственный в мире, кто всем своим весом упал на Пугачёву и при этом остался жив.

Офсянка [1]

Я в шашлычной поваром работаю. Все думают, что мы там деньги лопатой гребём.

Слушай, где они у нас в шашлычной лопату видели? Никто наших трудностей не знает. Народ совсем несознательный пошёл. За углом выпьют, к нам закусывать идут.

Стою я тут на раздаче. Мы сами жарим, сами офсянке даём.

Ну, офсянка, понимаешь? Нет? Ну, о-фи-си-ян-ка. Это женщина такая, которая работает офсянкой. У меня акцент такой. Офсянка, говорю, как офсянка.

Входит один, говорит: – Что можно поесть?

Я говорю:

– У нас, дорогой, не едят, у нас, дорогой, некоторые закусывают. Что будешь пить, то будешь есть.

Он говорит:

– Пить буду минеральную воду.

Я говорю:

– Тогда будешь закусывать свежий воздух.

Он серьёзный стал, говорит:

– Шашлык есть?

Говорю:

– Садись за стол, заказывай офсянка.

Он долго на меня смотрел, думал, потом говорит:

– Овсянка мне зачем?

Я говорю:

– Чтобы кушать.

Он говорит:

– Кушать я хочу шашлык.

Я говорю:

– Хочешь – садись.

– И будет мне шашлык?

– Будет тебе офсянка.

Он даже подпрыгнул.

– Я тебя, – кричит, – не про гарнир спрашиваю, а про мясо! Понимаешь?

– Понимаю, – говорю, – сейчас схожу за офсянкой.

Он кричит:

– Слушай, овсянка – это каша! Ты знаешь, как овсянку делают? Весной сеют овёс, потом удобряют, потом поливают. Вырастает что? Каша! Кашу варят, получают овсянку.

Я говорю:

– Нет, дорогой, нашу офсянку нельзя варить, она пищать будет.

Он кричит:

– Зови директора!

Директор пришёл. Этот ему говорит:

– Слушай, у тебя что здесь – дом сумасшедших, да? Я шашлык спрашиваю, он говорит, кушай овсянку. Что у тебя есть?

Директор говорит:

– Всё есть. Шашлык, люля, бастурма.

– Ну вот, видишь, а этот говорит, что есть одна овсянка!

Директор говорит:

– Почему одна, три офсянки.

Тот стал волосы рвать, кричит:

– Почему три, зачем три? Одна что, на первое, вторая – на второе, третья – на компот?

Директор говорит:

– Слушай, ты что, за границей, чтобы у тебя на каждое блюдо была другая офсянка? У нас на все блюда одна офсянка.

Тот плакать начал:

– Почему одна овсянка, а гречки нет?

Директор говорит:

– Зачем гречки? Две русские, одна татарка. Всего – три.

Тот зарыдал:

– Как три? Как может одна овсянка на три раза быть?

Директор говорит:

– Ты что, дорогой, совсем ничего не понимаешь? У нас не один офсянка на три раза, а три офсянки – каждая один раз. Раньше было четыре, одна – в декрете. Хочешь, подожди её.

Он кричит:

– Всё! Ничего не хочу. Шашлык-машлык не хочу! Овсянку хочу.

Тут директор как стукнет кулаком по столу: