Закон постоянного невезения

– Я и сам, милая пани, не очень-то знаю, о чем вас спрашивать. Если принять, что это не вы, то у кого-то должна быть веская причина, или же кто-то просто не любил покойника безо всяких веских причин.

Что вы об этом думаете?

Я очень глубоко задумалась. Если я не скажу ему всей правды, он ничего не поймет, а я еще больше окажусь под подозрением. Если же скажу, то сделаю из себя величайшую идиотку всех времен. К тому же женщина бы мне поверила, а вот мужчина – едва ли. И что – я должна буду сама доказывать ему собственную глупость?

– Я бы охотно представила вам факты, если бы все, что я знаю о Доминике, не складывалось из одних умозаключений, подозрений и ощущений, – смущенно призналась я. – Умозаключения могут оказаться ошибочными, подозрения – напрасными, а ощущения – сплошной идиотской истерикой. А вот фактов в этом деле – кот наплакал.

– Не важно, – немедленно успокоил меня майор. – Мы все это совместно обмозгуем, мы ведь не такие уж дебилы, как это обычно считается. Мы и в школу ходили, и время от времени нам тоже удается думать.

– Ну хорошо. Факт первый.., минуточку, все это будет не в хронологическом порядке, а так, как мне вспомнится.

– Тоже не важно…

Бог знает, какой факт был первым, во всяком случае я прекрасно помнила, как Доминик поразил меня, когда мы наткнулись в лесу на дятла, который столь самозабвенно стучал по дереву, что не замечал ничего на свете. Солнце светило прямо на него, была зима, все вокруг было покрыто снегом, и красная голова птицы пылала на этом фоне, как пламя. И увидела это я, а не Доминик, талантливый фотограф природы. Я ему показала, он начал примеряться для снимка, так как аппарат у него всегда был с собой, и примерялся так долго, что дятел успел улететь.

Потом он меня же отругал, Доминик, разумеется, а не дятел, что все это из-за меня, хотя я застыла, как каменная, и чуть ли не перестала дышать. Может быть, тема ему не подошла и не было вдохновения, а я плохо выбрала кадр, вот оно так и вышло, в общем, меня охватило лишь раскаяние, и никаких подозрений у меня еще не появилось.

Потом была история с замочком-защелкой от шкатулки, где я хранила всякие мелочи. Он сломался, Доминик по собственной инициативе взялся его починить, но оказалось, что у меня дома нет необходимых инструментов. Ничего у него не получалось, он разозлился, забрал шкатулку с собой и принес мне ее через неделю исправную, страшно гордый своим подвигом. Тоже вроде бы мелочь, и все же…

Ни одного раза он не сделал ничего у меня на Глазах и в моем присутствии, показывал уже готовые вещи и хвастал усовершенствованиями, какие ему удалось осуществить…

Как-то раз я столкнулась у него с человеком, который уходил с каким-то странным выражением лица.

Он казался одновременно мрачным и обрадованным, злым, как сто чертей, и очень довольным, покорным и бунтующим, и эта смесь чувств была в нем настолько сильной, что бросалась в глаза. Он что-то оставил, какой-то пакет, это я зафиксировала лишь беглым взглядом – одно движение, и пакет моментально исчез из поля зрения, но я была железно уверена в том, что именно он только что принес его. Доминик был в бешенстве от моей встречи с этим парнишкой чуть ли не дверях, он с огромным трудом постарался скрыть свое бешенство и, видимо, как раз поэтому у него вырвалось, что этот парень двадцати с лишним лет – его подопечный, о котором я, впрочем, слышала. Какой-то Мариуш Вывлока или что-то в этом роде. А может быть, Мариуш Влучикий?.. Во всяком случае, в его фамилии было что-то от волочения. Когда-то, лет десять назад, Доминик спас его в критической ситуации, после чего благодаря его опеке парень вышел в люди. Больше он ничего не сказал и переменил тему.

В другой раз я была свидетелем странного случая. Мы ужинали в шикарном кабаке. Вошел мужчина средних лет, официанты ему кланялись, метрдотель сам провожал к столику, гость мельком огляделся, заметил Доминика и на мгновенье замер. Затем тут же повернулся и вышел к явному разочарованию персонала. Доминик и глазом не моргнул, но через минуту встал из-за стола и направился якобы в туалет, однако туалеты располагались рядом с входной дверью, и, по моему мнению, он не стал пользоваться их услугами, а выглянул на улицу. Вернулся он минут через пять, полон тщательно скрываемого мстительного удовлетворения, которое я сумела почувствовать, так как уже достаточно хорошо его знала.

Ну, и еще мои корректуры научных текстов…

Лишь на второй раз меня кольнуло – он похвастался знанием, изобретением, усовершенствованием, о которых я только что читала, проверяя грамматику и выискивая опечатки. Обычно содержание подобных трудов меня вообще не трогало, но что-то там в памяти замаячило, и мне стало как-то не по себе. Автор украл у Доминика? Или Доминик – у автора?.. Но откуда же он мог это взять, если не с моего письменного стола?..