Закон Призрака

– Одно другому не мешает, – отозвался Профессор. – Философия это и есть медвежья болезнь духа.

Понятно. Группа притерлась, нашла друг друга и не придумала ничего лучше, как помолоть языками, шествуя по короткому тоннелю навстречу тусклому свету впереди. Знакомая аномалия, «Болтовня» называется. По ходу, в этом тоннеле она и расселась, а мы в нее благополучно влезли. Если человека, начавшего ни с того ни с сего чесать языком, вовремя не остановить, то жертва «Болтовни» через некоторое время начинает задыхаться от удушья и вскоре погибает. Можно в челюсть двинуть, например, а можно и удивить чем-то. Мне, кстати, тоже очень хотелось вступить в дискуссию, и я держался из последних сил…

Но, сделав еще три шага, я вдруг разом забыл про настойчивый позыв почесать языком вместе со всеми. И остальные, кстати, забыли тоже. Заткнулись, увидев то же, что увидел я, при этом излечившись от «Болтовни» разом и кардинально.

* * *

Мы находились в зале размером чуть меньше предыдущего. Стены этого помещения были непрозрачными – то ли потускнели без команды «мусорщиков», то ли изначально были такими.

Впрочем, света здесь хватало. Гнилостного, зеленоватого, исходящего от пузырящихся луж ядовитой «газированной глины», больших и маленьких, разбросанных тут и там, словно кляксы, наляпанные по неосторожности начинающим художником.

В центре зала была навалена приличная куча трофеев, явно приготовленных то ли к отправке в мир «мусорщиков», то ли к уничтожению. Здесь были автоматы, снайперские винтовки, пистолеты, боевые ножи, причем почти все со следами «доводки» артефактами – вон рукоять ножа отдает космическим мраком от навершия, в которое вделаны несколько крупных «черных брызг», а там ствол отливает синевой от «булавок», вделанных в цевье. Даже вон к «эфке» кто-то додумался «зуду» тупо скотчем прикрутить. Даже и не знаю, что будет, если рванет такая «эфка», просто фантазии не хватает…

Но большую часть кучи трофеев составляли головы. Человеческие головы. Очень аккуратно отрезанные. Причем на месте среза не мясо виднелось с обрубками артерий и не срез позвоночного столба. Нет, там был слой кожи. Обычной кожи, как на щеках или на лбу, отчего головы казались искусственными, будто предназначенными для манекенов. Только и осталось, что проделать в них отверстия для крепления и насадить на пластмассовое туловище.

Но нет, головы были настоящими. Вонь от них мы и почувствовали в коротком тоннеле, соединяющем два помещения. Жуткие трофеи «мусорщиков» уже начали гнить, и это было хорошо заметно по нижним головам, успевшим покрыться явными признаками разложения. По ходу, пришельцы в суматохе последних событий просто подзабыли о них, и трофеи начали портиться в ядовитом воздухе, пропитанном испарениями луж «газированной глины».

Но сейчас меня больше интересовало то, что находилось дальше, за горой жутких трофеев «мусорщиков».

У дальней стены зала стоял ряд опутанных проводами полупрозрачных гробов, также источающих зеленоватый свет разложения. Вряд ли они светились сами по себе, не иначе это был просто отблеск от многочисленных аномальных луж.

Такие же стояли в зале Монумента, только нерабочие, изуродованные пулями. И я хорошо знал, для чего они. Вернее, для кого.

В таких автоклавах обрабатывали особо упорных сталкеров, у которых не получалось обычным методом промыть мозги. Обрабатывали – и одновременно исследовали на предмет, почему это подопытный такой нестандартный, неподдающийся, с более крепкими мозгами, чем остальные. А иногда и с уникальными способностями, из-за которых нас, сталкеров, порой люди с Большой Земли называют мутантами. Из-за которых нас расстреливают на кордонах, а если нам удается выйти из Зоны, то отлавливают как бешеных собак и отправляют в Институты по изучению аномальных зон. Исходя из чего порой возникает у нашего брата странный вопрос: а так ли уж отличаются некоторые люди от «мусорщиков»? И те, и те хотят очистить Зону от нас, и тем, и тем нужны Зоны для личной выгоды… Когда же от мыслей станет совсем туго, опрокинет сталкер сто грамм и просто запретит себе думать… Так проще. Да в Зоне размышления о смысле жизни и не нужны, тут навыки предпочтительнее… Тут у тех, кто много думает, обычно мозги вышибают раньше, чем они успеют прийти к выводу, что жизнь дерьмо везде – что в Зоне, что за ее пределами…

Меня вывел из раздумий приглушенный стук, который раздавался со стороны ряда автоклавов. И в ближайшем из них я разглядел смутный силуэт, бьющийся о тяжелую крышку.

– Ребенок там, что ли? – проговорил Мастер. – Больно маленький для взрослого мужика.

В полупрозрачном гробу явно бился живой человек. Или мутант, похожий на человека. Впрочем, какая разница? Живому существу требовалась помощь.

Я знал, что пытаться поднять крышку автоклава есть занятие бесполезное, – в изголовье каждого из них был вмонтирован массивный электронный замок с кнопками от нуля до девяти. И те, кто знали код этих замков, сейчас валялись в соседнем зале возле прозрачной стены кучами остывающего, склизкого мяса.

Поэтому выход был только один.