Закон Призрака

– По ходу, Монумент просто считал у него в башке затаенное желание, – проворчал Фыф, вылезая из автоклава. – Люди иногда желают смерти другим, сами того не осознавая.

– Вполне может быть, – кивнул Мастер. – Не зря же он сказал «Призрак в Зоне должен быть только один». Как я понимаю, «веселый призрак» дал Снайперу больше, чем ему, вот и…

– Стоп, – сказал я. – О мертвых или хорошо, или ничего. Давайте просто соберем оружие и похороним своего товарища. Что бы он ни думал и кем бы ни был, он наш. Сталкер. И этим все сказано.

– Принято, – кивнул Мастер. – Тем более, что валить отсюда надо по-любому.

И ткнул пальцем в потолок, а потом в пол, который медленно, но неотвратимо покрывался серой пылью, сыплющейся сверху.

Мы задрали головы.

Что ж, Мастер был прав. Крепость «мусорщиков», лишенная энергетической подпитки, медленно, но неотвратимо рассыпалась в пыль. И интенсивность процесса явно нарастала. Еще немного, и на месте укрепления, созданного пришельцами из иномирья, останется лишь нехилая куча пыли, под которой мы рискуем остаться навеки. Поэтому нам явно стоило поторопиться.

* * *

Мы похоронили его на берегу подводящего канала ЧАЭС, по которому в прошлом вода из пруда-охладителя подавалась на атомную станцию. Неплохое место для сталкерской могилы, на которую раз в сутки будет падать длинная тень от знаменитой вентиляционной трубы Третьего и Четвертого энергоблоков, своеобразного символа чернобыльской Зоны. Над могилой мы соорудили самодельный крест, сбитый из старых досок, на котором я «Бритвой» вырезал одно-единственное слово: «Призрак».

– Где-то я уже видел подобное, – пробормотал себе под нос Кречетов.

– Неудивительно, – пожал плечами Мастер. – Вполне может быть, что по Зоне бродят другие сталкеры, вырвавшиеся из аномалии «веселый призрак». Бродят – и умирают. А на их могильных крестах всегда пишут одно и то же.

– Упокой тебя Зона, сталкер, – прошептал я.

Признаться, не особо хорошо было у меня на душе, хоть и понимал я, что не было у нас другого выхода – или мы, или Монумент, твердо решивший забрать наши тела и души. И, кстати, далеко не факт, что со смертью Призрака он изменил свое решение.

– Ну, куда вы теперь? – угрюмо поинтересовался Фыф, остро переживающий потерю глазных щупалец. И даже автомат «Кедр», найденный в куче оружия, оставленного «мусорщиками», нисколько не приподнял ему настроения.

– Я в Ораное, – сказал Мастер. – Думаю, Дальнобойщик уже скоро будет там и у нас с ним появится много работы. Вон Снайпер говорит, что период реабилитации после этих проклятых шлемов у пострадавших может быть довольно долгим. Так что наш с ним долг помочь и нашим любимым, и всем остальным, кого мы вытащили.

– Хорошая речь, – хмыкнул Кречетов, нагруженный прокачанным оружием, словно пожилой, но все еще крепкий мул. – Душевная. А мои цели более приземленные. Мне лабораторию восстанавливать надо. Буду потихоньку исследованиями заниматься…

– Знаем мы твоё «потихоньку», – проворчал Фыф. – Думаю, лучше бы нам больше не пересекаться на узкой дорожке.

– Я только «за», – вторично хмыкнул Кречетов. – Вооруженный нейтралитет в наше время очень ценный хабар.

– Ну, а вы? – поинтересовался Мастер, закидывая за плечо свой «Банхаммер» со слабо светящимся магазином, найденным в куче оружия «мусорщиков».

– А мы к Живому Болоту двинем, которое рядом с загоризонтной РЛС, – сказал я. – Попробуем Кузнеца найти, если он еще жив, конечно. Надеюсь, поможет он нам с Фыфом вернуться обратно, в мир Кремля. Вы-то с Дальнобойщиком своих девушек спасли, а нам это только предстоит сделать. Если, конечно, еще не поздно.

– Уверен, не поздно, – сказал Кречетов. – Хорошее дело делать никогда не поздно.

– Согласен, – сказал я. Вообще-то неплохой он мужик, этот Кречетов, хотя и сволочь порядочная.

…Они ушли. Мастер на юг, по направлению к КПП «Дитятки», а Кречетов – на юго-запад, погромыхивая на ходу горой оружия, прокачанного артефактами.

– Ну, что ж, и нам пора, – сказал я, бросив последний взгляд на могилу Призрака.

– Пора, – уныло сказал Фыф. – Блин, Снайпер, а как ты думаешь, в чем вообще смысл нашей жизни?

– Странный вопрос, – отозвался я. – Смысл жизни – в самой жизни. Какой смысл в табуретке? Она просто существует. И приносит пользу другим. В этом смысле человек не очень сильно отличается от табуретки.

– Хорошо сказал, – немного воодушевился Фыф. – Ладно, пошли, что ли. Чтобы приносить пользу другим, надо быть как минимум живым. А у меня какое-то не очень хорошее предчувствие на этот счет.

– У меня тоже, – согласился я. После того, как я вылез из «веселого призрака», у меня вообще с предчувствиями стало как-то очень хорошо. Настолько хорошо, что ну бы их на фиг. Потому что в Зоне неприятности поджидают сталкера на каждом шагу. И когда ты постоянно их чувствуешь, но не знаешь, как они проявят себя, впору на всю оставшуюся жизнь заполучить синдром хронически поганого настроения.

Эпилог