Закон сильной женщины

Арина не знала. Но, опускаясь на краешек супружеской кровати в их с Сашкой спальне, она вдруг ощутила себя спокойной. Вдруг поняла, что ей не хочется никуда отсюда уезжать сейчас. А хочется — честно, честно — пойти сейчас на кухню, обнять своего непутевого мужа, сказать ему, что все будет хорошо, и начать готовить ему ужин.

— Бр-р. — Арина встряхнулась, отгоняя шальные мысли прочь.

Сделать-то это все, конечно, можно, а дальше? Что будет дальше? Потом? Все как раньше? Скандалы, упреки, ее бегство из дома посреди ночи, потом бурное примирение в постели?

— Арина! — вдруг громко крикнул Саша из кухни. — Арина, иди сюда!

Странно, но она послушно пошла. Ругая себя за малодушие, но все равно пошла. Неужели ничего не закончилось? Неужели она все еще больна этим странным чувством к нему, которое называла любовью?

Она вошла в кухню. И Сашка тут же сполз со стула и встал на колени. Задрал голову, пытаясь поймать ее взгляд.

— Милая моя… Милая моя, терпеливая жена… — заговорил он сдавленным, дребезжащим голосом, как будто собирался разрыдаться. — Прости меня! Прости… Я знаю, что виноват перед тобой. Знаю, что вел себя как последняя скотина! Постоянно придирался к тебе, устраивал скандалы. Это я, я во всем виноват, что было плохого между нами. Я понял… Понял, пока был там, на цепи, как пес! Понял… Знаешь, Аришка, о чем я там все время думал?

— О спасении?

Она настырно не смотрела на него. Чтобы не упасть рядом с ним на колени. Чтобы не разрыдаться с ним вместе, чтобы не простить его тут же. Она сделала шаг в сторону, обходя его. Так стало чуть легче. Так не глодало странное чувство вины, казавшееся ей навязанным.

— Нет! Я все время думал там о тебе! — громко воскликнул Саша, следя за ней взглядом: болезненным, лихорадочно мерцающим. — Конечно, я не стану отрицать, что мечтал о спасении. Но спастись я мечтал, чтобы быть с тобой! Я так много времени потерял. Так много времени потратил впустую, чтобы понять, как ты мне дорога. Господи… Как будто и не жил все эти годы. Как будто спал!

— А на цепи вдруг очнулся? — По ее губам скользнула недоверчивая ухмылка. — Знаешь, Саш, мне, конечно, тоже жаль, но… Но все вот это… — Арина повела рукой в его сторону. — Слишком мелодраматично. Не находишь?

— Не веришь, — коротко кивнул он и тут же встал с коленей и снова сел, сгорбившись, на прежнее место. — Понимаю. Не веришь. Но дай нам шанс, Арина. После всего того, что произошло с тобой, со мной, мы с тобой как бы в одной лодке. Истерзанные, пострадавшие, жаждущие понимания и тепла. Мы должны попробовать, Арина.

— Попробовать?

Она села за стол напротив него, внимательно всмотрелась в человека, с которым была близка целых десять лет. Молодой, красивый, мускулистый. Наверное, слишком сексуальный, чтобы быть всю жизнь с одной женщиной. Сейчас, правда, слегка помятый после плена, который устроил ему Олег Степанов, желая наказать за подлость. Но это даже добавляет ему шарма. Почти герой! Выжил, не сломался. Отказался перерезать горло своей любовнице. Даже в обмен на свободу.

Он ей все рассказал. Она все знает. Пробелы восполнил капитан Сергеев Глеб Станиславович. Рассказывал не без удовольствия, смаковал подробности, от которых Арину едва не стошнило.

— А он знает о том, что произошло с вами? — спросил Сергеев, подписывая ей пропуск. — Вы поделились с ним подробностями?

— Не всеми, — уклончиво ответила тогда Арина.

Она не рассказала Саше ничего о той страшной ночи. Ничего! Тогда откуда он знает о ее истерзанности? Он ведь так сказал минуты две назад.

— Что ты знаешь о том, что произошло со мной, Саша? — спросила Арина, подумав. — Кто рассказал тебе?

Он изумленно моргнул раз, другой. Уставился на нее непонимающе.

— Никто, — замотал тут же головой ее муж. — Мне никто ничего не рассказывал. А зачем?

— Так откуда ты знаешь?

Странный шепот, показавшийся ей той ночью знакомым, снова зазвучал в ушах, как будто тот человек стоял сейчас за ее спиной. И с ухмылкой, видной в прорези черной маски, наблюдал за всем, что происходило на ее кухне. Ей сделалось страшно.

— Мне не надо знать! Я видел тебя. Я наблюдал тебя день за днем. Ты не хотела никого видеть. Не хотела ни с кем говорить. Ты перебралась из нашей спальни в гостевую комнату. Не смотрела на меня. Мимо меня, как будто я перестал существовать! Ты превращалась в монахиню. Этого мало? — воскликнул ее муж с забытым возмущением.

— Не знаю.

Арина попробовала дернуть плечами, но их словно сковало морозом. Как тогда, той ночью, когда она не сумела уложить на лопатки страшного человека, совершившего страшное убийство почти на ее глазах.