— А я вот сейчас тогда тоже нарисую! — О-Цуру выхватила бумагу и начала рисовать на обратной стороне. Си Ши снова посмотрела на облака и подумала, что они, в сущности, хоть и хмурые, но не такие уж и скучные: напоминают море. Хотя Си Ши ни разу не видела моря вживую, но ей доводилось рассматривать чёрно-белые фотографии. Вот и облака были такие же.
"Надо было попросить отвезти меня на море прежде, чем жертвовать небу".
— Вот!
Си Ши посмотрела на картинку: там была девушка-зайка с большими зубами, длинными ушами, в ханьфу и с изящными заколотыми волосами. Её лапки были испачканы в чернилах и потому она плакала.
— Это ты!
— По-твоему, я заяц?
— Ещё какой заяц! Самый натуральный зайчище! Бедный твой будущий муж, загрызёшь ты его…
Си Ши дружески толкнула её, а О-Цуру в ответ опрокинула на черепицу, и Си Ши чуть не полетела вниз.
— С ума сошла! Я чуть не разбилась!
— Так не разбилась же! — развела руками та.
Да, О-Цуру часто перегибала. Да, было весело расти и учиться вместе с ней все эти годы, пока они не владели техникой концентрации ци, не почувствовали, что в их теле замирает время, не заметили, что на них странно смотрит князь, хотя у них не было ни маленьких изящных носиков, ни миндалевидных глаз, ни аккуратных ротиков, ни тем паче золотых лотосов…
Всё было хорошо.
До того дня, как они послали благословение на землю и за О-Цуру пришли из Такамагахары…
— Господа Ши! Госпожа Ши!
Что такое? Она заснула? Растяпа, не способная себя контролировать… Хоть молодость благодаря контролю осталась с ней на очень долгое время, суставы всё же болели. А ведь могли болеть стопы, причём постоянно…
Дверь открыли, и Си Ши захотелось запищать точно летучая мышь, которую потревожили, потому что сидела она при свете одной свечи, которая уже догорела, а во дворе стоял хороший электрический фонарь. Вдобавок дверь-то открыли к ней, без спроса, а это настолько возмутительно, что…
Лицо Си Ши вытянулось, когда она увидела девчачью толпу испуганных лиц во главе с Хамуцо.
— Госпожа Ши, прости-и-и-ите! — заблеяла Пузырчатка, служанка-батрох и та самая специалистка по дурацким розыгрышам. — С вашей ученицей беда-а-а!
Хамуцо удивлённо разглядывала помещение. Сыхэюань, как известно, состоит из четырёх домов, и Хамуцо не была только в первом, где, собственно, и обитала Си Ши в окружении особо ценных для Дома Мандаринок вещей. А сейчас перед ней точно открылись ворота в пещеру сорока разбойников из сказки. Си Ши сидела перед столиком, заваленным свитками, напротив висела карта, по всей стене красовались вышитые гобелены с драконами, фениксами, пагодами, множеством человеческих лиц, были там и батрохи — кажется, это было изображение истории Эрлитоу и Дома в частности. Ещё висели картины и, судя по стоявшим на низенькой тумбочке краскам, туши и кисти в стаканчике, автором их была сама Си Ши. Но картины были какие-то тревожные: там гигантский журавль разрушал лягушачьи города, самурай отрубал голову дракону, огромный незнакомый Хамуцо демон пожирал девушку. И везде эти хмурые тучи… Их наставница рисовала прекрасно, почему она ничего не показывала им?
Хамуцо даже забыла, зачем они пришли, пока Си Ши сама не поспешила к выходу.
Служанки зашли к Эмань, потому что туда побежал Пельмешек. После чего они вылетели оттуда и постучали к Хамуцо и Меркурии. После того, как Хамуцо осознала произошедшее, иного решения ей в голову не пришло. В конце концов это было самое страшное, что она увидела в Тянь-Чжунго…
Си Ши внимательно смотрела в остекленевшие глаза Эмань, держа в руке деревянную жабу.
— Значит, резчик по имени…
— Сяолун, — убитым голосом произнесла Хамуцо. — Разносит наркотики в своей мастерской и в театре.
В голове только одна мысль: вот мёртвая Эмань, вот человек, что отравил её. На Дом падёт тяжесть позора из-за поступка Эмань, а Бирюза будет заперт в тюрьме или, что ещё хуже, казнён… И ведь его будут не расстреливать, нет. Наверное, его повесят… или отрубят голову… А вдруг его будут пытать?! Конечно, его будут пытать, чтобы выйти на производителя, театр закроют, всех его работников тоже будут мучить… И всё из-за того, что она разозлила Эмань… нет, из-за того, что она пыталась её изменить. Ну и из-за того, что она уходила из Дома Мандаринок. Вот и всё. Молодец, Хамуцо, ты разрушила минимум три жизни считая свою. А максимум может идти на десятки человек.
Эмань не реагировала. Когда Хамуцо, ещё до того, как звать Си Ши, взяла её за ворот и начала трясти, крича при этом "Эмань, ты слышишь меня?", то ответом было только "Чё, реально?"
— Нереально, — с отчаянием произнесла тогда Хамуцо. Отчаяние владело ей и сейчас. Ей реально казалась, что Эмань точно теперь умрёт.
— Я могу сбегать за ним! Я знаю, где он живёт, он не даст ей умереть и не навлечёт на нас позора из-за того что…
Си Ши остановила её изящным жестом руки. Она сняла очки с Эмань и теперь пальцами раздвинула ей веки.
— Свечу.
Пузырчатка поднесла свечу к лицу девушки, зрачки у той сузились. Си Ши взяла Эмань за левое запястье и начала считать пульс.