Закон сохранения вранья

Тогда Вероника вернулась к Рыськину и попыталась поднять его, чтобы вывести из клевера, однако он полностью потерял ориентацию в пространстве. Вероника принялась тащить его за ноги и кое-как стащила в кювет. Дальше дело не пошло.

– Ося! У меня просто не хватит сил! – стенала она, слушая хрипы Рыськина.

И тут судьба улыбнулась ей, послав ярко-желтую легковушку, которой управлял крепкий молодой мужик в вельветовой кепке.

– А ну-ка, давай, братан! – увещевал он Осю, вытягивая его на дорогу. – Давай, поехали!

Вероника выхватила из «Жигулей» свою сумочку, заперла их и, забравшись на заднее сиденье желтой легковушки, достала мобильный телефон.

– Матвей! – гневно крикнула она в трубку, едва услышала знакомый голос. – Это черт знает что!

– Что? – обалдело переспросил Каретников, который в настоящее время сидел в пражском кафе и наслаждался пирожными. – Что случилось, девочка моя?!

– Ты нанял для меня телохранителя! – надрывалась Вероника.

– Нанял, – согласился Каретников, стряхивая крошки с галстука. – И что?

– Он разваливается на кусочки!

– В каком смысле?

– Матвей, он страшно болен!

– Господи, чем?

– Он болен списком! ОРВИ и диарея у него были с самого начала. Потом добавилась клаустрофобия! Теперь выясняется, что у него аллергия на клевер!

– А что вы делали в клевере? – недовольно поинтересовался Каретников.

– Прятались от киллера!

– От какого киллера? – у того дрогнул голос.

– От седого, стриженного бобриком. Мне пришлось ударить его по башке и оставить на поле, потому что Рыськин, твою мать, начал задыхаться!

– Вероника, деточка, ругаться тебе совсем не идет.

– Когда ты прилетишь, Матвей? – спросила Вероника, переходя с гневного тона на жалобный.

Ей хотелось спрятаться от неприятностей. Любой ценой. Матвей – тот человек, за которого она согласилась выйти замуж. И он небезразличен ей. Но самое главное – он никак не связан с убийством в доме отдыха «Уютный уголок» и у него нет трехцветных ботинок, похожих на те, что носит Тарас Шульговский.

– Родная моя, успокойся! Я не знал, что все так ужасно! Ты ничего мне не говорила!

– Потому что ты не спрашивал!

– Я прилечу во вторник, – решительно заявил Матвей. – Хотя должен был остаться здесь до пятницы. Ты встретишь меня в аэропорту? Я скажу Дьякову, чтобы он заехал за тобой. Он предварительно позвонит, хорошо?

Закончив разговор, Вероника расплакалась. Ося хрипел на переднем сиденье. Мужик в вельветовой кепке не обращал на него никакого внимания. У него орало радио, и он вместе с ним в полный голос исполнял игривую песню, припев которой звучал весьма современно: «Я согласна за Шойгу даже в тундру и в тайгу. А за Путиным на Север без колготок побегу!»

* * *

Рыськин остался в местной больнице, а Вероника выложила мужику в вельветовой кепке целое состояние за то, чтобы он довез ее до Москвы. Дома она приняла душ, поела, немного побегала по комнате, заламывая руки. Что она могла предпринять? Завтра воскресенье – пустой день, никто не работает. Придется ей сидеть дома. После того, что случилось, ездить в одиночестве по городу было страшно.

Но когда наступило утро понедельника, позвонил Рыськин и сказал, что у него случился астматический приступ и чтобы скоро она его не ждала. Вздохнув, Вероника села перед телефоном и набрала домашний номер Казарюка.

– Сергей Евгеньевич? – строгим голосом уточнила она. – Это Вероника Смирнова. Ну, помните, ночью в редакции? Отлично. Можете уделить мне пять минут? Ваш босс Шульговский просил мне содействовать, не так ли?

Шульговский ничего такого не просил, но Вероника решила, что Казарюк не вспомнит об этом.

– Я согласен содействовать, – неохотно согласился тот. – Говорите, что вам надо.

– Мне надо знать, почему вы не поехали встречать Питера Ларсона из Лондона?

– Потому что... Потому что...

– Пожалуйста, правду, Сергей Евгеньевич!

– Потому что я не хотел расставаться с Наташей. Она мне понравилась, и у нас... как это сказать? Все шло на лад, вот.

– Так. Но если бы этот Ларсон все-таки прилетел?

– Я позвонил Марусе и попросил ее поехать в аэропорт вместо меня. Она все сделала бы в лучшем виде!

– Понятненько.

– Это все?

– Не все, Сергей Евгеньевич. Кто дал вам ключ от номера в доме отдыха?

– Наташа. То есть администратор. А что?

– Днем, когда приехали, вы заходили туда?

– Заходил. Нам надо было распределить роли на завтра.

– Кому это – нам?

– Ну, всем нам. Пришли Нелли, Голубцов, спонсоры...

– Шульговский тоже там был? – спросила Вероника.

– Да, был, а что? – заволновался Казарюк.

Вместо ответа Вероника задала новый вопрос:

– Как же получилось, что днем ваш ключ открыл номер, а ночью, когда вы задумали лечь спать, – нет?

– Понимаете, я ведь поначалу честно собирался ехать встречать Ларсона. И отдал ключ Наташе, чтобы не таскать с собой. Я вечно все теряю! А потом, когда мне удалось свалить почетное поручение на Марусю, я снова взял ключ. Вот тогда, вероятно, и перепутал.

– Благодарю вас, Сергей Евгеньевич! – сказала Вероника, копируя Зоины интонации. – Если вы мне понадобитесь, я еще позвоню.

Она положила трубку и азартно потерла руки: