Закон стаи

В глубине кабинета виднелось злое и в то же время испуганное лицо Петяевой. Клякса заметила, как патронесса подавала ей знаки рукой, чтооы она как можно быстрее увела Кантона за собой. А француз, растерянный и раскрасневшийся, как вареный рак, стоял перед человеком с депутатским значком и не мог вымолвить ни слова.

— Извините, мы опаздываем, — взяла на себя всю ответственность за создавшееся положение Клякса и настойчиво потянула Кантона за собой.

Заседание 3 Кража

1

Бабка Аграфена, несмотря на свой преклонный возраст, стуча сучковатой клюкой, лихо преодолела крутые ступеньки, ведущие к подъезду марфинского Управления внутренних дел, и направилась прямо к дежурному милиционеру. По ее уверенному поведению и четкой ориентировке было видно, что бабка не редкий гость в этом правоохранительном заведении.

Дежурный лейтенант, увидев раннюю гостью, улыбнулся в густые чапаевские усы, вышел из комнаты, отделенной от коридора пуленепробиваемыми стеклянными стенами, и, скрестив руки на груди, преградил бабке путь.

— Вы к кому это так разбежались, Аграфена Филипповна?

— Отведи-ка меня, милай, к своему самому главному начальнику.

— А что на этот раз стряслось, бабуся? — стараясь сдержать смех, спросил дежурный.

Он был уверен, что снова услышит какую-нибудь банальную историю о том, как соседская курица забралась в Аграфенин огород и нанесла ей непоправимый урон, склевав с грядок горох. Не далее как пару недель назад бабка уже приходила в управление с просьбой усадить за решетку пьяницу и самогонщика Витьку Капустина, который, напившись, что-то не поделил со своим собутыльником и учинил рядом с ее домом драку. Впрочем, Аграфене было жалко не избитого Витькиного дружка, а две поломанные штакетины, которые Капустин в пылу схватки вырвал из бабкиного забора.

— Ограбили меня, милай, — горячо принялась объяснять свою жалобу бабка. — Все добро подчистую вынесли из дома. Да еще — тьфу ты, срам-то какой! — изнасиловать грозились.

Лейтенант положил перед собой разграфленный лист протокола:

— Давай-ка, Аграфена Филипповна, сначала. Как это случилось?

Чтобы вспомнить все в деталях и не упустить ни малейшей подробности, бабка Аграфена закрыла глаза.

— Значит, так…

Вчера, после вечерней дойки, когда уже смеркалось, она занесла ведро с молоком в избу и закрылась на щеколду: темнело уже. Поставила разогревать чайник, как в дверь громко постучали.

— Кто там? — спросила она и выглянула в окно, из которого было видно крылечко. На нем стояли двое средних лет мужчин, один из которых вежливо спросил, будет ли она принимать участие в предстоящих выборах.

— Ну а как же! — громко ответила Аграфена. — Может быть, там, на избирательном участке, во время голосования будут дешевыми продуктами торговать.

— А за кого голосовать-то будете, бабуля? — спросил все тот же голос. — За Пантова или за Сердюкова?

— А мне все равно. Лишь бы пенсию вовремя выплачивали. А то вон, нашим водникам зарплату по полгода не выдают, — бабка по-прежнему вела переговоры с гостями через окно.

— Тогда за Пантова надо. Он даже прибавку к пенсии обещает. Только, бабуля, вам надо подпись свою поставить в анкетном списке.

Услышав о прибавке к пенсии, Аграфена Филипповна оторвалась от подоконника и быстро засеменила к двери. Как только щеколда была отодвинута, «сборщики подписей» ворвались в избу и тот, который разговаривал с ней, приставил нож к горлу хозяйки.

— Тихо, бабка, не трепыхайся. Будешь вести себя хорошо, получишь прибавку к пенсии. А мы пока у тебя иконку позаимствуем. К чему она тебе дома? Будешь чаще в церковь ходить.

Его напарник тут же кинулся в горницу, и Аграфена, трясясь от страха, лишь наблюдала, как грабитель, вскочив на стол, сорвал со стены деревянную иконку Божией Матери и серебряную лампадку. Он сунул их в огромную сумку, висевшую на его плече, слез со стола и оглядел избу. На столе стоял медный старинный самовар, который бабка каждую неделю заботливо начищала шерстянкой. После некоторого раздумья вор сунул его под мышку, вернулся к своему товарищу, по-прежнему державшему нож около бабкиного горла, и, скаля зубы, поинтересовался:

— А где, старая карга, пенсию свою прячешь?

Аграфена глазами показала на ящик буфета и заголосила:

— Ироды проклятые! Чтоб вы горели в аду…

Когда из буфета были извлечены остатки пенсии и выручка за проданные бочки с огурцами и капустой, парень спрятал нож в карман, сильно толкнул бабку в сторону и выскочил из хаты вслед за. дружком.

После рассказа бабки усатый лейтенант бросил карандаш на протокольный лист:

— А что же ты, старая, вчера сразу после ограбления не пришла?

— Так они ж пригрозили: пойдешь, мол, в милицию, то в следующий раз поймаем и изнасилуем. Страшно было ночью-то…

— А не те ли тебя грабанули, кому ты капусту с огурцами продала?

— Ну что же я, совсем дура, что ли! Те молодые были. А эти…

Бабка Аграфена задумалась: лиц-то грабителей она совершенно и не запомнила. Она не могла даже сказать, как выглядели бандиты, во что были одеты.

— А раньше ты их когда-нибудь видела?

Бабка нерешительно покачала головой:

— По-моему — никогда.