Закон стаи

— Без сомнения, Николай Яковлевич, — виновато пролепетал председатель областного комитета. — Я ведь вам пару дней назад докладывал, что…

— Но я вас сюда пригласил не чай пить и, извините, не сопли жевать, а рассказать всем присутствующим то, о чем вы мне уже говорили два дня назад. Теперь расскажите об этом всем! По порядку. Начните с флагмана — металлургического комбината.

Докладчик повертел головой по сторонам. Из-за огромного стола послышались ехидные реплики:

— Вынь бублик изо рта, приватизатор!

Докладчик постарался взять себя в руки и не обращать внимания на обидные шпильки в его адрес. Переложив несколько страниц из одной стопки в другую, он робко сказал:

— После того как металлургический перешел к банковской группе, его производственные показатели повысились. Не намного, правда, но увеличились. На коксовом заводе — та же самая картина. План последнего месяца перевыполнен на три процента.

В зале воцарилась тишина, и докладчик, ободренный вниманием слушателей, обрел уверенность.

— Мы провели обследование свыше восьмидесяти производств. Кстати, экспертную комиссию возглавляла депутатская команда. Всесторонний анализ показал, что предприятия, перешедшие в частные руки, работают лучше, чем те, которые приватизированы частично. И гораздо лучше, чем областные, находящиеся в государственной собственности. И все потому, что частные инвесторы не жалеют средств на модернизацию и усовершенствование производств.

— Ну вот, видите, как вы славно справились с концовкой доклада, — похвалил подчиненного Егерь. — Теперь, как мне кажется, картина стала ясной для всех: приватизированные заводы работают лучше, а те, которыми командуют чиновники, — хуже. Осталось только вынести приговор объектам водоснабжения: стоит нам их продавать или нет? По-моему, ответ напрашивается однозначный…

Теперь Хоттабыч понял, на чью сторону перешел Егерь и какого решения он добивается от собравшихся в зале представителей законодательной и исполнительной власти.

— А что от этой сделки получат рабочие? — негромко, словно самому себе задал вопрос Хоттабыч.

До сего времени тихо сидевший председатель банка «Интерресурс» Бурмистров неторопливо отложил в сторону карандаш, которым он, пока все пили чай и закусывали бутербродами, что-то рисовал на листке, и устало посмотрел на Хоттабыча.

— Вы же отлично знаете, Александр Серафимович, в каком бедственном положении оказались водники. Сначала бастовали у нас, в областном центре. Теперь забастовочная акция перекинулась в Марфино. Люди недовольны тем, что полгода не получали денег. Все потому, что наш бюджет пуст и платить зарплату совершенно нечем. А приватизация водообъектов пополнит не только областную казну на сотни миллионов рублей, но и даст прибавку к зарплате. Вы не можете не знать, что на металлургическом заработки увеличились на десять процентов, на коксовом — на четырнадцать. К тому же всем водникам раздадут ценные бумаги, и они также станут владельцами собственности…

— Только не долго они будут храниться у тех, кто в мазуте крутил вентили на насосных станциях, — перебил Бурмистрова спикер. — Через несколько месяцев настоящие хозяева, а также областные чиновники скупят их у водников по цене чуть выше номинала. Облагодетельствуют. И тогда полностью отстранят рабочих от владения какой-либо собственностью. Вы прекрасно знаете, что именно так и случилось на тех же коксовом и металлургическом.

— Я понимаю вашу иронию. Но ведь рабочие не под дулом пистолета, а по собственной воле избавились от своих акций. Как говорят, хозяин — барин…

Хоттабыч, казалось, потеряв всякий интерес к доводам банкира, резко повернулся к губернатору:

— Николай Яковлевич, а какую сумму вы собираетесь выручить за водообъекты?

Неожиданный вопрос застал Егеря врасплох, чего и добивался спикер. Губернатор лишь передернул плечами и, взглянув на Бурмистрова, постарался уклониться от конкретного ответа:

— Разве можно говорить о какой-то стоимости, если дума еще не приняла закон о приватизации?

— И все-таки? — настаивал Хоттабыч. — Было бы смешно думать, что вы и ваши чиновники не имеете своего мнения по этому вопросу. Согласитесь, если уже завтра депутаты проголосуют за приватизацию, то, я уверен, появится и сумма начальной стоимости. Откуда она возьмется, с потолка?

— Ну почему же с потолка? Оценочная комиссия, как мне известно, пришла к выводу, что торги за водообъекты можно начинать с тридцати миллионов. Этих самых… «зеленых».