Закон стаи

На каждом уроке он просил Пантова рассказывать о жизни в губернии, вскрывая негативные моменты, а в конце обобщать сказанное и делать соответствующие выводы.

После нескольких таких упражнений, когда депутат разоткровенничался, Алистратов знал уже все темные стороны жизни руководящих лиц. Пантов, ко всему прочему, оказался еще и человеком завистливым. Словно сожалея, что не он герой сего романа, Пантов поведал, сколько любовниц у главы демократической партии, с какой легкостью меняет иномарки председатель комитета по финансам, что руку коммунистического босса украшают часы от Картье за двадцать тысяч долларов, а жена заместителя спикера даже ночью не снимает с себя бриллиантов. Итог сказанному подводился весьма своеобразно: конечно, он, Пантов, не из тех, кто носил и будет носить на запястье часы «Полет», но до дорогих часов и бриллиантов ему далеко. Единственное, о чем старался умалчивать Пантов, так это о своем прошлом. И Алистратов понимал, что оно не кристально чистое.

В этот раз Пантов опаздывал на очередную консультацию. Уже больше получаса Алистратов перелистывал журналы мод, разглядывая страницы с мужской одеждой. Нет, он не сказал бы, что у Пантова нет никакого вкуса в выборе костюма или туфель. Он часто менял дорогие импортные пиджаки, подбирал в тон рубашки, модные галстуки. Но в такой одежде, по мнению Алистратова, не стоило выходить в народ. Одежда должна не выделять кандидата в депутаты, а, наоборот, свидетельствовать о его близости к массам.

Лениво разглядывая картинки журнала, Алистратов ничего не выбирал для своего клиента, он просто убивал время. Он уже давно решил, что серый стальной костюм, невыразительный галстук и короткая армейская прическа придадут лицу Пантова решительность и харизматичность, которые нынче так ценит в политиках обыватель. Конечно, ученик может взбрыкнуть и не согласиться с его мнением, но у Романа на этот счет был веский контраргумент, которым он успешно пользовался: если подопечный не нуждается в его рекомендациях, то пусть ведет предвыборную кампанию сам или подыщет другого специалиста.

На одной из страниц журнала его внимание привлекла модель в черном деловом костюме и белоснежной блузке. Девушка кого-то ему напоминала. Роман напряг память и вспомнил бортпроводницу. Ее, кажется, звали Евгенией. Он взглянул на циферблат: Пантов опаздывал уже на целый час, а со дня прилета Алистратова в этот город прошло ровно десять суток. Минута в минуту. Значит, ровно десять суток Алистратов не видел ту девушку. Неплохо было бы с ней повидаться. Роман потянулся к телефону. Набрав номер справочной службы авиакомпании, он узнал, что самолет из столицы запаздывает и прибудет только поздно ночью. Досадно. Воображение уже рисовало ему уютный столик в ресторане и Евгению с бокалом красного вина, сидящую напротив.

«Черт с ним, этим рестораном», — подумал он и тут же решил проехать ночью в аэропорт и попытаться разыскать стюардессу. По крайней мере, можно будет выпить вдвоем и по бокалу шампанского в буфете аэровокзала. А может, если девушка без комплексов, и согласится неплохо провести время в ночном баре гостиницы. Впрочем, в гостиницу так сразу уж не обязательно…

Мечты мгновенно прервались, когда в комнату ворвался Пантов. Не поздоровавшись, мокрый от пота, он в два шага оказался около журнального столика, налил полный стакан минералки и жадно выпил.

— Прости, Ромочка, — усевшись в кресло, наконец извинился он. — Заседание в думе затянулось. Представляешь, целого дня не хватило, чтобы решить вопрос по налогообложению игорных заведений.

— Но вопрос-то, видать, серьезный! Много в вашей области казино и игорных домов?

— Три! — выставив три пальца перед собой, ответил Пантов. — Одним командует демократ, другим — либерал, а третьим — представитель нашей предпринимательской партии.

— Так из-за чего же весь сыр-бор? — пожал плечами Роман. — Объединившись, представители всех трех партий могли пролоббировать выгодное для себя решение и быстро принять закон.

— Так и было! — Пантов в возбуждении соскочил с кресла. — Мы объединились и предложили отчислять в пользу области процент с выручки от каждого казино. Но ведь в думе-то не три партии, а восемь! Поэтому представители пяти фракций, бляха-муха, протолкнули проект, чтобы налоги взимались не с общей прибыли, а с каждого игорного стола и автомата. Это же разорение!

— Да успокойтесь, Михаил Петрович, и следите за своей речью. Опять эта ваша «бляха-муха»! — Роман недовольно поморщился. — Уж вам-то чего волноваться? Вы ж не директор казино, а депутат.

— Я представитель предпринимательской партии и отстаиваю ее интересы.

— И вам за это платят… — улыбнувшись, как бы продолжил Алистратов.

Пантов ни с того ни с сего взорвался: