Закон Талиона

Шершнев зачем-то дотянулся, взял в руки трость, до того подвешенную изогнутой ручкой за перекладину на спинке кресла, взвесил и легонько тюкнул наконечником об пол, будто ставил точку.

— У нас что, работы мало? Э? Одна "паучья сеть" чего стоит.

— Типа: "если не я, то кто…?"

— Угу, примерно, — Горин с уважением посмотрел на трость, — стало быть, первый вари-ант не обсуждается. Ремарка принята к сведению и более к ней не возвращаемся. Тогда по-ехали дальше, в смысле, назад на тридцать пять лет. В ту пору я в Советской Армии служил, и не где-нибудь, а в Восточной Германии. Помнишь, наверное — служить за границей счита-лось престижным. Всякую шпану туда не пускали, а пускали туда ребят крепких, идеологи-чески проверенных, нравственно устойчивых и в грамоте подкованных. С такими характеристиками парней после службы охотно принимали в ВУЗы и предоставляли приличную работу. Естественно, мы испытывали гордость, хотя нашу службу назвать лёгкой было нельзя, уж я-то знаю, есть с чем сравнивать. Да, чего я тебе рассказываю, ты сам всё прошёл. Вот таким образом отслужил я около года, знать, не зная, что с самого момента призыва нахожусь в жёсткой разработке у КГБ. Кроме меня в ту же часть и в такую же разработку попали ещё трое парней из разных концов Союза по причине на первый взгляд странной: у всех у нас четвёртая группа крови. Вроде бы — чушь собачья, да? У тебя, кстати, тоже четвёртая. В данном случае, ты лицо заинтересованное. Если внимательно выслушаешь, получишь ответ на свой невысказанный вопрос: "как докатился до такой жизни?" Интригую? Хм, не без этого. Ах, да! Имя у меня тогда было другое, и фамилия другая, и сам я был другой: молодой, сильный, в меру наивный и переполненный ожиданием чуда. Эх, Витя…! Нет, я не сожалею о канувшей в прошлое молодости, но иногда очень хочется сбросить с себя груз забот и вновь ощутить ту непременную подспудную уверенность в завтрашнем дне и в светлом будущем. Старый романтик, наверное, ассоциируется со старым дураком? В моём возрасте это нормально.

— Во-первых, — Шершнев погрозил другу любимой тростью, — я по сей день верю, что "завтра будет лучше, чем вчера", а во-вторых: мы с тобой оба с пятидесятого года — это к слову о старых дураках.

Вячеслав Владимирович привычно поднял указательный палец, словно конструируя ось внимания.

— …и о вере в чудо. И чудо некоторым образом состоялось. Вызывают нас вчетвером к командиру части и зачитывают приказ о переводе, опять-таки, всей нашей четвёрки во вре-менное подчинение конкретному офицеру для выполнения специального задания. Конкрет-ный офицер, но, почему-то в штатском костюме, тут же в кабинете знакомится с нами, даёт нам пятнадцать минут на сборы и вперёд. Приказ командира, ясное дело, не обсуждается, а неукоснительно выполняется. Честно говоря, мы моментально просекли, что наш новый па-трон из чекистов, однако это, ровным счётом, ничего не меняло. Погрузились мы в машину, и привезла она нас не в армейскую часть, а в старинную загородную усадьбу, где размещал-ся некий медицинский центр. Там нас крутили-вертели, как подопытных лягушек — только что не препарировали и воздухом через соломинку не надували, а так всё было. Мы голову ломаем, дескать, что к чему, однако помалкиваем. Там же мы узнали, что будем заниматься обследованием подземных коммуникаций под городом Берлином. В голове сразу замельте-шили катакомбы, тайные подземные ходы, замурованные подземелья, прикованные скелеты и сундуки с сокровищами. Фантазия, понимаешь, разыгралась — интересно же!

…Генерал-лейтенант в отставке, депутат Государственной Думы Виктор Сергеевич Шершнев — немолодой человек, более тридцати пяти лет носивший погоны, служивший ве-рой и правдой Родине, вырвавший у судьбы генеральские звёзды и при этом умудрившийся проскользнуть, не запятнав честь мундира, меж смертельными рифами кабинетных интриг, казалось бы, обязанный стать, но так и не ставший прожженным циником, смотрел на сидя-щего в кресле друга и слушал его рассказ. Сам по себе рассказ, покамест, не бог весть какой удивительный, но, судя по неявному волнению рассказчика, постепенно подводящий к не-коему таинственному факту.