Закон Талиона

— Мучает, — повинился Сухов, глядя на коллегу честными глазами, в которых не обна-руживалось и тени сожаления, — чтоб мне ни дна, ни покрышки! Немножечко. А насчёт "по-другому"…

Фёдор, нахмурившись, посмотрел на часы, полез в карман за сигаретой, раскурив, пыхнул дымком в потолок и продолжил.

— Я, когда тебе про давнишнее расследование докладывал, обозначил только канву, подробности опустил, щадя твои, расшатанные в Чечне нервы. Эпизод, к примеру. Снимаю я свидетельские показания. Свидетельница похожа на бомжующую старуху, а по анкетным данным — инженер-экономист, тридцать два года. Женщина находилась в состоянии про-страции, вспоминала и говорила с трудом — не хотела вспоминать. Познакомился я с ней после обыска в одном загородном закрытом пансионате. Мы туда нагрянули с группой захвата буквально накануне моего отстранения. Так вот, она со своим муженьком чересчур продвинутые были, метались в поисках божественного смысла, ну и запали, идиоты, на секту "Аум Сенрикё". Мало того, что сами сунулись в этот поганый вертеп, они ещё и ребёнка с собой притащили. Дочка у них третьеклассница…была. На одном из молитвенных собраний — за городом дело происходило — прямо на глазах у родителей, пускавших слюни в религиозном экстазе, этот садюга зверски изнасиловал девочку. Что чувствовал ребёнок? Девчушка родителям верила, надеялась, что они её защитят. Пока могла, кричала, звала маму с папой, а они…, - Фёдор порывисто загасил недокуренную сигарету, встал, засунув руки в карманы, развернулся лицом к Полежаеву, — когда пришло отрезвление, они постепенно начали понимать, что произошло, и что находятся они в небольшой комнате, а рядом на топчане еле дышит истерзанная девочка. Муж взбесился, бросился искать насильника. Почти сразу появились какие-то люди, забрали ребёнка, сказали, якобы, на лечение. Больше женщина ни дочь, ни мужа не видела. Из пансионата её так и не выпустили, дали выпить лекарство, дальше — провал. По моим прикидкам провела она там около полугода. Что делала — не помнит. Вроде её иногда пользовали, как женщину. Бывали минуты просветления, она умоляла вернуть дочь, ей обещали. Я провёл очную ставку, предъявил ей задержанных. Насильника она опознала.

— Этого самого китайца? — Спросил Павел, с трудом разжав зубы.

Сухов кивнул.

— Тогда он носил имя Кадзуо. Косил под японца, а кто на самом деле, хрен знает. И это не единственный и не самый страшный эпизод. Были ещё люди, показавшие на него. Кабы знал, что меня с утра пораньше отстранят, я бы его ещё ночью грохнул.

— Бля, — сказал Паша, — у меня к тебе теперь одна претензия: добрый ты сильно, раз по-зволил этому Кадзуо так легко умереть.

— Вот то-то! После узнал: всех задержанных выпустили под залог, отобранные мной показания свидетелей, испарились. Я потом частным порядком искал садиста. Как в воду канул. А тут смотрю, собственной персоной входит в контору фирмы. Почти не изменился. Прикинул я варианты. Узнать меня в гриме невозможно, а вот если подставлюсь, то разбор-ка со мной обязательно будет и без Кадзуо ну никак не обойдётся. Не ошибся, как видишь.

Хозяйственный по обязанности Павел, с вздохом поднялся из-за стола, сложил грязную посуду в тазик и поставил на газ.

— Не пойму, — поинтересовался он, — как ты спящего урку сумел допросить? Препарат заначил?

— И заначил, и вколол, — согласился Фёдор.

— Значит, — вкрадчиво подытожил Паша, — ты ампулу ещё в Москве прихватил. Федя, в кого ты такой умный?

Сухов, криво улыбнувшись, развёл руками.

— Знаешь, Павлик, на этот вопрос попробуй ответить сам, а я пока поработаю в Сети. Надо, понимаешь, кое-кому дрозда вставить. Да, кстати, озаботься походным снаряжением для пешей прогулки по весенним субтропикам.

И Паша, естественно, озаботился, и вернулся не скоро, а, вернувшись и бросив в при-хожей пакеты с приобретённым добром, застал Сухова в образе Сухова, то есть без грима. Значит, операция вступает в завершающую фазу.

Фёдор делал растяжку. Сидя на шпагате, он плавно сгибался, попеременно дотрагива-ясь пальцами обеих рук до оттянутых носков то левой, то правой ступни. Тренировочные штаны чуть присборились, открывая незагорелые, покрытые светлыми волосками ноги, на голом торсе под гладкой кожей набухали длинные мышцы. Павел с невольным восхищени-ем засмотрелся на игру мускулов. И пусть он по физическим кондициям и бойцовским уме-ниям превосходил друга, но всегда помнил, что Сухов старше его на двадцать лет, и каких лет — каждый год можно считать за два, а то и за три.

Наверное, ещё до появления человекообразного в долине Неандерталь, в душе каждого самца, как бы он ни хорохорился, засело реликтовое явление — преклонение перед физиче-ской силой. И до сих пор сидит, независимо оттого, что "пришёл господин Кольт и всех уравнял". Да, с появлением стрелкового оружия мужики постепенно начали терять хватку, к примеру, автомат "Узи" или тот же "Агран" в руках у заморыша — куда с кулаками против? Однако…

— Сегодняшние игры на лоне природы, — вслух продолжил Пашины рассуждения, чи-тающий мысли, Сухов, — показали, что терять форму чревато.