Закон трех отрицаний

– Нет, – покачал головой Доценко, – притворяться лесбиянкой, чтобы не спать с мужем, дело рискованное. А вдруг он ее выгонит и на развод подаст? А ей разводиться не резон, к Харченко-то она уже уйти не может, он женился.

– Лариса могла считать, что если он ее за наркотики не выгнал, то и за это дело не выгонит, – возразила Настя. – Там семейный принцип: сор из избы не выносить. Так что в определенном смысле Лариса могла чувствовать себя в полной безопасности. Но вообще-то вы правы, эти женщины в телефоне и в постели в схему не ложатся. Если Лариса притворялась лесбиянкой и наркоманкой, чтобы не спать с мужем, она должна была сама организовывать звонки себе домой женскими голосами. А она говорила своей подруге, что не понимает, кто это ей названивает. И с постелью не получается. Не могла Лариса знать, что муж именно в этот день и час придет к ней мастерскую.

– Значит, что же получается? – задал вполне уместный вопрос Зарубин. – Что ее убил не Харченко и все построение рухнуло?

– Сережа, давай не будем складывать котлеты в одну кастрюлю с мухами. Мухи – отдельно, котлеты – отдельно. Есть история с Харченко, и она достаточно стройная, чтобы объяснить девяносто пять процентов собранной по делу информации. Но есть еще пять процентов, которые в эту историю не попадают. Значит, это совсем другая история, которая к убийству может никакого отношения не иметь. Но если мы точно установим, что Ларису убил не Харченко, значит, именно эти пять процентов и связаны с убийством, – терпеливо говорила Настя.

Дверной звонок прожужжал уверенно и требовательно. Ольшанский пошел открывать, и тут же из прихожей донесся возбужденный голос Короткова:

– Как там с блинками, Михалыч? Все умяли или оставили хоть штучку?

– Тебе хватит, – послышался басок следователя, – у нас тут горе, понимаешь ли, Каменская на диету села, так что ее пайка целиком тебе достанется.

Юра ворвался в комнату сияющий и возбужденный.

– Ну, мужики…

– И дамы, – не мог не встрять Зарубин.

– Мужики и одна дама, – не позволил себя сбить Коротков, – вот только попробуйте сказать, что я плохой зам начальника отдела. Пока вы тут утробы набиваете…

– Не все, Пална голодает. На ней штаны не сходятся, – тут же наябедничал Сергей.

– Пока вы все, кроме Аськи, набиваете свои ненасытные утробы, я работаю в поте лица, создавая вам условия для полноценного отдыха.

– И чего наработал? – спросил Ольшанский, накладывая на чистую тарелку гору блинов и пододвигая ее Короткову.

Юра тут же схватил блин и засунул в рот.

– Ты с вареньем или вот с медком, – посоветовал следователь. – Чего пустой блин жевать, невкусно же.

– Мне – вкусно, – выговорил Юра сквозь блин. – Короче, рассказываю. Из той «беретты», которую нашли в мастерской Ларисы, в прошлом году совершены два убийства, в пулегильзотеке все данные есть. Точно известно, что совершил их некто Петлецов, но поскольку оружие тогда не нашли, то и доказать не смогли. Несколько месяцев назад брали один хитрый подвал, где обосновались фальшивомонетчики. Народу арестовали шесть человек и нашли там много всякого разного, в том числе аппарат для печатания денег и приличную кучку оружия и боеприпасов. Среди арестованных оказался и Петлецов. Но среди изъятого оружия этой «беретты» опять не было.

– Да была она, – пожал плечами Миша Доценко, – просто ее в суматохе кто-то из ментов, участвовавших в задержании, притырил. Такое сплошь и рядом делается.

– Мишаня, ты, видно, плохо покушал, ты не заболел? – Коротков изобразил тревогу и озабоченность состоянием здоровья подчиненного.

– С чего это ты взял?

– У меня, например, мозги совсем не работают, когда я до отвала наедаюсь, – пояснил Коротков. – Я могу думать, только когда голодный. А поскольку Мишка мыслит точно и в «яблочко», я и подумал, что он, наверное, мало блинов съел. Короче, среди сотрудников, бравших тот подвал, был и наш дружок Харченко, поскольку он занимается экономическими преступлениями и, в частности, фальшивомонетничеством. Харченко эту «беретту» и взял.

– Ага, кто шляпку спер, тот и тетку убил, – снова не удержался Зарубин.

– Что же он, совсем больной, из паленого оружия человека убивать? – не поверил Доценко. – Он же профессионал, он должен был понимать, что изъятый в такой ситуации пистолет наверняка уже был в деле и пользоваться им нельзя.

– Миша, он в тот момент был не профессионалом, а человеком, на котором висят семьсот тысяч долларов и за которым по пятам ходят боевики Гамзата и Багаева, – произнесла Настя негромко. – Поставь себя на его место, и я посмотрю, сколько профессионализма в тебе останется.

Коротков судорожно впихивал в себя блины, варенье и пироги. Настя старалась не смотреть на него. Почему-то блинов ей больше не хотелось. Теперь ей ужасно, просто до боли в ноге хотелось пирога. Вон того, с капустой. И еще вот этого, с яблоками. Господи, кошмар какой-то с этой едой, джинсами и диетой.

Юра утолил первый голод и теперь посмотрел на присутствующих более внимательно.

– А Селуянов где? Почему его нет? Или он думает, что если он мне не подчиняется, то и к следователю на блины можно не ходить?