Закон трех отрицаний

– Это верно. Но мы с тобой зря время тратим, потому что охранник по имени Иван популярно растолковал мне, что я могу, ложась спать, сдавать дом под охрану. И если хоть кто-нибудь попытается залезть ко мне ночью, сигнализация сработает автоматически. Самое главное – не забыть утром, прежде чем открыть окно или дверь, позвонить им и снять дом с охраны. Как ты думаешь, я не забуду?

– Наверняка забудешь, – уверенно ответил Чистяков. – Уж мне ли не знать. Ляжешь спать, поворочаешься без сна часок-другой, потом встанешь, пойдешь на кухню покурить, потом откроешь окно, чтобы проветрить, и готово. Оставшуюся часть ночи ты будешь отстреливаться от охраны и доказывать им, что ты не воровка.

– Да ну тебя! Что ты меня пугаешь-то? Я по всему дому бумажки развешу с напоминанием. В общем, все не так страшно, как мне показалось вначале. Правда?

– С точки зрения уголовников – да, правда. А если это месть?

– Тогда хуже, – погрустнела Настя. – Но ты же не можешь поселиться здесь со мной навсегда. И между прочим, если это месть, то как этот народный мститель меня нашел на дюжинской даче?

– Хороший вопрос, – одобрительно кивнул Чистяков. – Позвони-ка домой и спроси, не искал ли тебя кто-нибудь и не говорили ли твои родственники кому-нибудь твой адрес и телефон.

– Я же просила их этого не делать! Ни в коем случае.

– Мало ли что ты просила. Там девочка маленькая по полдня одна, к телефону подходит, как ты ее проконтролируешь? И потом, опытный человек так может уболтать, что ты ему все свои секреты выложишь, не то что чужой адрес.

– Извините…

На пороге кухни возник смущенный филолог. Теперь он был куда более чистым, но зато гораздо более мокрым. С куртки неторопливо капала вода, в прошлом светло-серые брюки превратились в пятнисто-темные.

– Спасибо вам огромное, что выручили. Извините, что обременил вас. Тряпочку, что вы дали, я постирал и повесил там, в ванной, на батарею. Ничего? Или нужно было в другое место?

– Раздевайтесь, – решительно сказала Настя.

Ей вдруг стало до слез жаль этого тихого, не приспособленного к автомобильной технике интеллигента, попавшего в такую передрягу на грязной осенней дороге.

– Снимайте куртку, ее нужно повесить куда-нибудь, пусть высохнет. И с брюками надо что-то придумать, в них нельзя ехать, они же мокрые насквозь.

– Можно утюгом высушить, – предложил Чистяков. – Здесь есть утюг?

– Не знаю, я им не пользовалась. Но наверняка где-то есть.

Она поймала недоуменный взгляд мокрого гостя и с улыбкой пояснила:

– Это дача наших друзей, мы здесь всего на месяц поселились, поэтому не всегда точно знаем, что где находится и есть ли оно вообще. Леш, посмотри там, наверху, какие-нибудь Пашкины штаны, Валентина Николаевича надо быстренько переодеть, пока он окончательно не простудился.

– Спасибо, – филолог, казалось, окончательно смутился и растерялся. – Столько хлопот из-за меня… Право, не стоит, я поеду…

Он еще долго стеснялся и порывался уехать, а Настя и Леша его уговаривали, объясняя, что никаких хлопот он им не доставит, что гладить свои брюки он будет сам, что воду для чая варит чайник, а обед готовить им все равно придется, тем более мясо уже заказано и его скоро принесут. Наконец все как-то улеглось, утюг нашелся, а вместе с ним и гладильная доска, филолог из колледжа занялся делом, из магазина принесли отличную парную телятину, и Чистяков взялся за мясо, а жене поручил то, что нельзя испортить, – чистку картофеля.

– Я вот тут думаю, – неторопливо изрек Леша, отирая тыльной стороной ладони слезы, выступившие от репчатого лука, – приревновать тебя, что ли? Так, для разнообразия.

– Это к кому же? – неподдельно удивилась Настя.

– Да к нашему гостю незваному. То ты его страсть как не хотела, а потом, когда разглядела поближе, кинулась уговаривать остаться. Как это можно расценить?

– Как нормальное человеческое отношение. – Она ловко выковырнула из картофелины черный глазок. – Некоторые называют это добротой. Но таким холодным математикам, как ты, такое понятие неизвестно.

– Зато это понятие хорошо известно циничным милиционерам, которые от рождения отличались редкостным эгоизмом. Асенька, пойми меня правильно, я совершенно не против, что он остался, более того, я считаю, что ты поступила благородно и гуманно. И если я в этом деле не проявил инициативу первым, то исключительно потому, что был уверен: тебя это рассердит, ты этого не одобришь. Тебя всегда раздражают посторонние люди в доме, особенно если это требует от тебя каких-то усилий и хлопот. То, что ты сделала, совершенно не в твоем характере. Я имею полное право удивиться по этому поводу.

Она бросила в кастрюлю с водой очередную очищенную картофелину и осторожно почесала голову кончиком ножа.

– Леш, я сейчас скажу тебе одну вещь, только не смейся сразу, ладно?

– Ладно, – согласился он покладисто, – сразу не буду. Потом посмеюсь.