Закон военного счастья

Чай в самом деле оказался каким-то почти настоящим. Как попадья этого отца Петра сумела избежать неприятного сладковатого привкуса, появляющегося в морковном чае, и придать ему почти забытую, не желудевую горечь, Ростику осталось только догадываться. К тому же этот чай обжигал, поэтому Рост постарался выпить как можно больше, прежде чем ответил:

— Именно так, ба… батюшка. Ведь ошибки они допускают? Причем часто, и довольно грубые. Из-за них погибают люди, из-за них мы заняты не тем, что способствует нашему хотя бы относительному миру с соседними цивилизациями, из-за них нам в ближайшее время предстоит растрачиваться на войны, совсем не нужные.

— Я бы во главу списка поставил другое, — чуть хрипловатым, но очень глубоким голосом ответил отец Петр, и сразу стало ясно, как он бережет его во время таких вот разговоров. — Первое, они забюрократизировались, что опасно само по себе и ведет к отдалению от людей, от их реальной жизни. Второе, они находятся во власти неправильной идеи, что их решения, принятые в Белом доме, оказывают воздействие на реальное положение вещей. И третье, они обещали провести необходимую политическую реформу, но так ее и не провели.

Ростик вздохнул почти с облегчением. Кажется, Перегуда был прав, посоветовав ему сходить к этому человеку.

— Может, вы знаете, отец Петр, я солдат. Я даже отдаленно не умею так формулировать общие, стратегические проблемы.

— А жаль, — вздохнул отец Петр, — как я слышал, когда-то у вас была светлая голова. Впрочем, если вы пошли в вашего отца, она у вас и сейчас должна быть неплохой, несмотря на… трудности последних лет.

— Вы знали моего отца?

— Знал, — кивнул отец Петр и, поколебавшись, налил себе еще бокальчик чаю. — Люблю, когда чай свежий, не могу удержаться… Я даже знаю, что отец с вашей матушкой крестили вас в нашей… бывшей церкви, только тайно. Иначе у них были бы неприятности по службе.

— Крестили, меня? — Ростик удивился еще больше. — Я не думал, что отец… Мама могла, это я знаю. Но отец, чтобы он был верующим?..

— Он не был в подлинном значении слова верующим, — признал отец Петр. — Да и ваша матушка не может считаться таковой. Но у них обоих, как я сказал, светлая голова. И вообще, — отец Петр вдруг встал, подошел к буфету и достал стеклянную мисочку с сотами, — у вас очень хорошая порода, Гринев. Знаете, если чаевничать, так со вкусом. Берите соты, мне кажется, лучше нет во всем Боловске. И давайте я вам еще чаю налью, тут как раз еще на кружку осталось.

Ростик попробовал соты, они оказались не хуже тех, что иногда приносила мама, а может быть, в самом деле лучше. При этом он понял, что разговор пошел куда-то не туда, его следовало теперь, как иногда говорил отец, «переначинать».

— Итак, батюшка, вы все понимаете не хуже меня. Но до сих пор ничего не предприняли?

— Я и не должен ничего предпринимать, как вы выразились, — очень тонко, одними глазами усмехнулся отец Петр. — Светская власть — это власть, с которой я не хотел бы спорить ни при каких обстоятельствах. Знаете ли, я бы ни с кем не стал спорить.

— То есть вы не поможете мне? Вернее, — Рост понял, что его топорные формулировки в разговоре с этим человеком нуждаются в уточнениях, — не поможете городу?

— Давайте сразу договоримся, я не считаю, что все идет наилучшим образом. Но, как вы выразились, помогать вам не буду. Это просто не дело церкви.

Ростик пожалел, что позволил налить себе вторую кружку чаю. Такой чай нельзя было выливать, его теперь следовало допивать. Поэтому, прихлебывая, он попробовал еще раз:

— Они ошибаются не просто так, отец Петр. Они приведут нас к катастрофе, я это знаю, я это чувствую.

— Да, я слышал, вам что-то открывается. — По лицу отца Петра скользнуло выражение почти детского интереса. — Впрочем, не будем об этом. Лучше я вам вот что скажу, Гринев. — Отец Петр помолчал, потом начал совсем по-другому, чем говорил еще мгновение назад, — не мягко и сдержанно, а убежденно, напористо и очень уверенно:

— Люди, сидящие в Белом доме и управляющие нами, отнюдь не такие простачки, как вы, кажется, думаете. Отставить их от власти теперь будет не просто, они крепко взяли ее в руки. Они понимают, что главную силу в городе сейчас представляют воины, вроде вас. И они следят почти за каждым, кто имеет значение чуть больше, чем командир, ну, скажем, сотни солдат. И делают выводы.

— Да, — решил Ростик, — пожалуй, если мы, вояки, объединимся, мы можем быть силой. Но слежка, выводы, как вы говорите… Зачем?

— Следят по служебной, официальной части, а не на улице, — хмыкнул отец Петр и допил свой чай. — Вот вы не обратили внимания, как чествовали героев, отстоявших Боловск в сражении на Бумажном холме, и как бы «не заметили» тех, кто отвел не менее, а может быть, более серьезную угрозу в виде черных треугольников и вообще пурпурных?

— А ведь и правда, — удивился Рост. — После битвы на Бумажном я еще обижался, что меня как бы не наградили, а после сражений с треугольниками…