Закон военного счастья

— Ну и третье, что я хотел бы тебе ответить. — Он поднял руки. — Да, мы прозевали треугольники, и они расстреляли город. Да, мы позволили пернатым бегимлеси собраться в районе Бумажного холма. Но в целом-то мы выиграли эти войны! Мы и есть победители! Или нет?

Он посмотрел на Ростика. Вероятно, он ожидал, Рост начнет утверждать, что это он, Ростик-де, победил обоих указанных врагов. Но даже Ростик, с его не очень большим опытом ведения таких вот диспутов, понимал — тогда толпа окончательно решит, что Ростик начал так говорить от обиды и потому ударил в колокол, не столько требуя изменения власти, установившейся в Боловске, сколько выбивая себе какую-нибудь должностенку. И ничего не сказал на это.

— Так что положение дел не так уж плохо. — Теперь Рымолов отчетливо переходил в атаку. — Закрома у нас набиты первосортными бобами. Поголовье скота и птицы растет, детям в садиках хватит и молока и мяса. Разрушенные дома к холодам мы восстановим, а тех людей, кто захочет, поселим в общежитиях. Так же поступим и со стариками… Наши овцы дадут нам уже в этом году отличную шерсть, первую, кстати, после Переноса, которую мы целиком отдадим суконщикам. И впервые мы полностью обеспечены топливом, которое будет отпускаться по карточкам, но всем без исключения, чего не было в прежние зимы… Поверьте, граждане, никто не будет забыт, никто не будет брошен на произвол судьбы, обо всех позаботимся.

И тогда Рост понял, что проиграл. Потому что его аргументы касались военной угрозы и были понятны служакам, с оружием встретившим врага. А Рымолов учел, что основная часть этой толпы — пожилые люди, женщины с детьми, собственно говоря, те, кого Рост и его солдаты защищали в сражениях. Им гораздо важнее было, чтобы им выдавали по карточкам еду и теплые вещи.

Ростик сделал шаг вперед, хотя и не знал, что теперь может сказать, как сумеет возразить Председателю.

— Топливо, шерсть, бобы и даже молоко для новорожденных — это хорошо. Это очень хорошо. Я и не считаю, что мы плохо работаем. Нет, работаем мы как раз отлично. Но порок нашего нынешнего мироустройства заключен в политической системе, а не в экономике. Это значит, что при столкновении с каждой серьезной проблемой мы можем оказаться побеждены, мы не защищены от неэффективного управления…

— Если у нас и топливо, и бобы, и даже мясо для детей, разве мироустройство может считаться неудачным? — громко, там что даже Рымолов вздрогнул, завопил Каратаев. — По-моему, это свидетельствует, что управление отличное. Что мы молодцы, все вместе, и даже те, кто работает не в поле или на заводе, а тут, в Белом доме! Разве не так?

— Я вот что думаю, — решил Рымолов. — Переизбрание Председателя — да, это толковое предложение. Мы об этом подумаем. Конституция, гарантирующая права граждан, — разумно. Ответственность за ошибочные решения — тоже согласен, каждый должен отвечать за ошибки. Но разгонять управленцев только потому, что Гринев назвал их «паразитами», все-таки не следует.

Кто-то из стоящих у дверей Белого дома засмеялся. Льстиво, с заметным облегчением, немного нервно.

Толпа зашумела, кто-то стал требовать больше воды в отдаленный район города, кто-то признался, что его обокрали, а никто даже не составил протокол, еще кто-то пожаловался, что его уже третий раз не принимает какой-то Калобухин.

В общем, следовало признать, что Рост проиграл. Его довод об опасности слабого управления эти люди не поняли. Или, вернее всего, получилось так, что люди победили два раза, в двух последних войнах, и сочли, что опасения Ростика преувеличены. Но он-то точно знал, что прав, что Рымолов со своими шуточками и умением уходить от главного становится опасным, попросту может всех подвести, что называется, под монастырь.

— Сограждане! — Ростик шагнул вперед, вытянув руку, толпа понемногу утихла. — Я вижу опасность возрастающей неэффективности администрации нашего города. Если вы полагаете, что это не очень большая беда, — воля ваша. Но когда станет туго — вспомните о моих словах. И вспомните, что я пытался призвать чиновников хоть к какому-то порядку, да вот вы этого не захотели.

Толпа зашумела, люди из задних рядов стали расходиться. Нет, из середины толпы тоже пошли назад, по домам. Рымолов подошел к Ростику:

— Похоже, ты потерпел поражение?

— Я так не думаю, — ответил Рост. — Все равно теперь вам, Арсеньич, не удастся так уж легко защищать своих сатрапов, которые могут начать войну с пернатыми только потому, что им так захотелось.

— Эх, Гринев, — вздохнул Рымолов. — И зачем тебе потребовалось раскачивать лодку?

— Это не лодка, Арсеньич. Я защищаю жизни людей и делаю это, как умею.

— Жизни? Людей? Да где же ты видишь угрозу их жизням?

Рост ткнул пальцем Рымолову прямо в грудь:

— Вот тут.

Он ссутулился и пошел домой. Людей вокруг него становилось все меньше. Когда он свернул на Октябрьскую, он видел лишь пяток-другой фигур где-то вдали. Он добрел до своей калитки, открыл ее, вошел…