Закон землеройки

Видимо, моя реплика достигла цели. Во всяком случае настоятель, возмущенно скрипнув подошвами сапог, развернулся и молча ушел прочь. Мне же вспомнился отчего-то последний разговор с Михаилом. Он сказал, что интересующий меня маузер был вручен когда-то товарищу по фамилии Лукавец, причем не где-нибудь, а в НКВД. Черт его знает, чем именно занималось Четвертое управление сего достославного ведомства, но дураку ясно, что не благотворительностью. Однако это не суть важно. Гораздо больший интерес вызвала у меня фамилия последнего хозяина маузера. Как ни крути, а фамилия «Лукавец» относится к числу редких, и я почти не сомневался, что между бывшим владельцем пистолета и нынешним начальником местного УВД существует родственная связь. А может, Валерий Олегович вообще перевелся на столь не престижное место службы добровольно? Чтобы, к примеру, выяснить судьбу не вернувшегося с войны родственника?…

Предаваясь подобного рода размышлениям, я краем глаза успевал отслеживать процесс переноса настоятелем и бригадиром новой порции стальных цилиндров в «мою» и без того не очень просторную будку. Впрочем, особого интереса их хлопоты у меня не вызывали: я уже понял, что вожделенного и ликвидного оружия мне здесь не найти, так что надежды на дополнительный заработок растаяли как дым. Оставалась, правда, надежда на обретение остатков клада Игнатия. Только вот удастся ли извлечь их из недр пруда быстро и незаметно? «Может, размыть грунт у плотины с помощью той же помпы? – плавно перескочил я с мыслей о маузере на мысли о кладе. – Тогда легкие металлические предметы вместе с размочаленным илом снова выскочат через сливной канал за пределы монастырских стен. Некоторые могут, конечно, застрять в колодце, но их можно будет изъять оттуда позже. Только вот что делать с тяжелыми и наверняка самыми ценными сокровищами? Вряд ли удастся сдвинуть их с места водными струями. А если я начну копаться в грязи вручную, то непременно навлеку на себя подозрение окружающих…»

– Александр Григорьевич, – донесся до меня от бытовки голос Толика, – если есть желание перекусить, присоединяйтесь!

Я с трудом оторвал измученные суставы от досок и, подгоняемый писком голодного желудка, доплелся до места трапезы. На столе уже было выставлено скромное монастырское угощение: небольшая кастрюлька с каким-то варевом, блюдо с жареной рыбой и тарелка с ломтями черного хлеба.

– Чего застыл? – накинулся настоятель на задумавшегося о чем-то Толика. – Разливай!

Тот, встрепенувшись, зачерпнул суп торчавшим из кастрюльки половником и… снова застыл. Когда же отец Аристарх вопросительно взглянул на него, он виновато вытащил из супа половник, который на деле оказался… шумовкой. Сквозь многочисленные отверстия в ней бульон попросту выливался обратно.

Настоятель досадливо брякнул ложкой о стол, и Толик начал оправдываться:

– Да я тут ни при чем… Как мне повара дали, так и принес…

– Ничего страшного, – вмешался я в начавший разгораться скандал, – гущу можно наложить и шумовкой, а жидкость слить потом через бортик. Чай, невелика кастрюля.

Пока оживившийся Толик разливал по нашим тарелкам суп, меня, что называется, озарило: «Так ведь с помощью подобного дуршлага можно выудить из пруда и сокровища! А что? Согнуть кольцом кусок арматуры, прикрутить к нему кусок строительной сетки и примотать потом этот сачок к длинной палке. Вот тебе и инструмент для поисков! Води им по дну, и все, что в него угодит, – твое».

Обед наш прошел в полном молчании, и лишь отставив пустую тарелку в сторону, отец Аристарх снизошел до обращения ко мне:

– Ну что, Григорьич, не прибавилось ли силенок? Может, закончим все-таки сегодня наше дельце?

Под удавьим взглядом его желтых глаз я невольно поперхнулся хлебной крошкой, и пока Толик дружески молотил меня кулаком по спине, в голове моей мелькнула здравая мысль: «Если мы завершим работу сегодня, то завтра меня сюда могут попросту не пустить. И как же быть тогда с кладом преподобного Игнатия? Довольствоваться крохами, вынесенными водой наружу? Ну уж нет, не дождутся!»

Откашлявшись, я театрально «вытер» якобы навернувшуюся на глаза слезу и сокрушенно молвил:

– И рад бы вам помочь, дорогой Роман Данилович, да не получится. Сами видели: струя до третьей кучи уже не достанет, разве что окропит слегка. А ил быстро сохнет, и расковырять его доской мне, боюсь, не удастся. Проще говоря, надо наращивать длину напорного шланга минимум вдвое. Еще хотелось бы сделать приспособление наподобие сачка, а то мочи уж нет в грязи барахтаться.

Видимо, мой страстный и аргументированный монолог убедил настоятеля.

– Ладно, будь по-твоему, – проговорил он, не в силах скрыть разочарования. – Но учти: завтра – крайний срок! – С этими словами он резко поднялся, оправил рясу и, не оборачиваясь, зашагал прочь.

Проводив его глазами, я задумчиво взглянул на Толика. Поскольку времени у меня оставалось в обрез – только утро завтрашнего дня, – требовалось срочно обзавестись надежным помощником.