Закон Зоны

– В смысле «сдашь хабар»?

– В смысле сдам хабар, – слегка раздраженно сказал Метла. – Я – вольный Охотник. Наша рота делает деньги для группировки. Еще есть рота Охраны, Снабженцы, Технари, Разведка, три Стрелковых роты. Но это все не особо интересно. Я с вербовщиком поговорю, он тебя в мое звено определит.

Охотник…

В памяти всплыли последние слова Странника.

«Это же Охотники. Теперь будет рейд… Многие погибнут. Лучше сразу иди в комендатуру «Борга» и сдайся…»

Теперь ясно, что он имел в виду. И понятно, как те Охотники делают деньги для группировки. Остается выяснить, каким образом местные «робин гуды» отдают излишки несчастным и обездоленным.

О чем я и спросил.

– Излишков пока нет, – уже раздражаясь не на шутку рыкнул Метла. – Всё уходит на оснащение группировки. Вот когда появятся, тогда и начнется благотворительность. Пока что на один «Борг» боеприпасов в месяц тратится вагон и маленькая тележка. В общем, хватит воздух сотрясать, рядовой. Экипируйся давай, остальное ты знаешь.

Последние слова Метла бросил через плечо, направляясь куда-то в глубь базы.

«О как! Уже рядовой, – подумал я. – Ладно, Охотник, спасибо за протекцию. Снаряжения прикуплю, а там разберемся. И с кредитами, и с наличными, и кто кому чего должен».

* * *

«Лабаз» был уменьшенной копией наружного дота, расположенного с внешней стороны забора. Однако у него имелось существенное улучшение – стальной бронеколпак на крыше с торчащим из него стволом старенького, но мощного крупнокалиберного пулемета «Утёс».

Еще раз подивившись наличию в своей голове столь обширных сведений о различных видах оружия, я обошел ДОТ с тыла и ткнул пальцем в кнопку переговорного устройства, вмонтированного в бетон. Красным глазком мигнула из ниши видеокамера, направленная мне в лицо.

– Кто такой и какого хрена? – металлическим голосом осведомилось устройство.

– Я. За снаряжением, – в тон устройству отозвался я.

– Чем платить думаешь? Баблом? Артефактами?

– Баблом.

– Покажь.

Резаной бумаги в моем кармане стало поменьше, чем вначале – растопка костра, отчисления Метле, плюс использование по известной надобности несколько уменьшили изначальный ресурс. Но того, что осталось, было еще немало. Я зачерпнул горсть мятых бумажек и протянул руку к камере.

Моя ладонь была еще на середине пути, когда в толще бетона начали гудеть скрытые моторы, отодвигая толстенную стальную плиту, которую язык не поворачивался назвать дверью.

«Да, видать крепко пуганул робин гудов тот снайпер с “Энфилдом”», – думал я, осторожно спускаясь по высоким ступеням узкого прямого коридора.

Тусклые лампочки под потолком позволяли разглядеть лишь очень высокие ступени, на которых споткнуться и сломать себе шею, катясь вниз, было раз плюнуть. Наконец дойдя до конца коридора, я сообразил, для чего был придуман этот аттракцион с полудохлыми лампочками и ступенями – чтобы автоматчик, сидящий в крохотной каморке за ржавой решеткой, видел того, кто спускается, сам при этом оставаясь в темноте.

– А если «борговцы» пяток гранат сверху кинут, будет хоть куда свалить? – участливо осведомился я.

– Проходи, не задерживайся, – раздался из-за решетки абсолютно равнодушный голос человека, которому каждый проходящий мимо норовит сказать какую-нибудь ерунду, на которую он уже давно устал отбрехиваться.

Я не стал спорить и свернул налево в узкий проход, про себя удивляясь, зачем было городить конуру автоматчика так, чтобы из нее простреливался не только коридор, ведущий наружу, но и тот, что шел изнутри.

Однако через мгновение этому факту удивляться я перестал. Так как обнаружился факт, достойный еще большего удивления. Граничащего с отвращением.

Это был склад. Раза в четыре больше, чем склад Петровича. Вдоль стен стояли грубо сколоченные высокие стеллажи, забитые ящиками со снаряжением, оружием, боеприпасами и продовольствием. На бетонном полу раскорячились два блестящих смазкой пулемета «LW 50» и миномет М121. Но причиной моего изумления стали не новейшие образцы американской военной мысли, неизвестно каким образом попавшие на склад торговца группировки «Воля».

В центре склада, со всех сторон окруженный своими товарами в глубоком кресле сидел хозяин, положив тощие четырехпалые лапки на поверхность сварного металлического стола. На плечах хозяина, словно на вешалке, висела зеленая униформа, под которой не было даже намека на какую-либо мускулатуру. А еще на каждом из этих плеч, словно на подставке, лежало по одной абсолютно лысой голове. Из специально расшитого ворота форменной куртки к каждой из них, словно стебельки к шарам одуванчиков, тянулись неимоверно тощие шеи.

Но ворот расшивали не для того, чтобы в него поместились эти шейки, больше похожие на змеиные тела – для них с лихвой хватило бы и обычного, стандартного. Просто между шеями помимо всего прочего рос коричневый сморщенный горб, по величине превосходящий обе головы вместе взятые.