Законодатель. Том 2. От Анахарсиса до Танатоса

– Ранее я говорил, что мера лучше всего. Я и сейчас на этом настаиваю. При этом, превосходнейшие мужи, не мне вам объяснять, что мера – понятие условное. В ней, к сожалению, нет единого критерия и канона, как и нет одинакового взгляда на нее у всех. Не секрет, что не всегда и не во всём она соблюдается. Вот, например, мы – афиняне, да и многие другие эллины, определили точно меру веса, меру длины, денежные меры, меру земельных наделов и даже меры, по которым можно отнести человека к тому или иному разряду людей. Есть и другие точные меры. Но, к сожалению, их мало. Редко какой человек знает точную меру в пище, меру сна, любви, дружбы, меру допустимого или недопустимого гнева. И меру наказания за преступления, согласно нашим законам, вряд ли мы определим совершенно справедливо. Её мы определяем неоднозначно – «от» и «до», в зависимости от обстоятельств. Даже сидящие здесь мудрейшие мужи и те чётко не знают собственной меры. Скажем, Эзоп не знает какова для него разумная мера вина. Он не знает слов Гомера: «Пить твердою мерой каждый обязан». А вот Анахарсис её уже знает – не более трёх чаш. Правда Анахарсис пьёт теперь мало, по той причине, что однажды перебрав меру в вине именно здесь – в Дельфах, во время Пифийских игр, он стал требовать от хозяев награды и венка. Теперь, после тех неприятных событий, он знает свою меру и ведет себя соразмерно.

Тут же Анахарсис в свое оправдание ответил:

– То было состязание, кто выпьет больше чистого вина, и я напился первым допьяна.

Солон рассмеялся и воскликнул:

– А цель заключалась не в том, чтобы, упиться, а в том, чтобы пируя одновременно с другими, опьянеть последним. Или вообще остаться трезвым при равно выпитом количестве вина. Вот теперь-то ты свою меру знаешь. Оказывается, иногда чтобы узнать свою собственную меру, надо опозориться на Пифийских играх.

Тут не удержался Эзоп и, резко вскочив на ноги, выкрикнул:

– Ты не прав, Солон! И доводы твои неубедительны! Что это за пир, на котором пьют мало? Каждый пирующий обязан выпить столько, сколько ему наливают. Иначе обидятся хозяева. Вином пир не испортишь! На настоящем пиру – никто меры не знает. А что касается Анахарсиса, то он – слабак. Все они скифы в этом утончённом деле слабаки. Мало говорят и мало пьют, непонятно, чем они там, в степях, занимаются.

– Эзоп, – остановил его Солон, – ты прав только в том, что вином пир не испортишь. Зато, имей в виду – можно его испортить неразумным поведением перебравших участников пира, пьющих вино с явным избытком. Следовательно, сколько бы тебе не наливали – пить следует в меру. В свою, а не хозяйскую меру. Меры хозяев и гостей не совпадают. Дело хозяев – наливать, а дело гостей – разумную меру знать. Тогда будут довольны все, и не случится никаких неприятностей. Опьянение есть истинное безумие, оно лишает нас действительных способностей. Безмерное пьянство к добру не ведёт. Оно ведёт к беде и к злу.

– А что ведёт к добру, – усмехнулся Эзоп, – трезвость?

– И трезвость сама по себе к добру не ведёт. К добру ведут законопослушание, добродетельные поступки, честное и справедливое отношение к людям. К добру ведут добрые дела и добрые слова, а также сдержанность. У тебя, Эзоп, между прочим, еще сложнее с мерой слова. Если с вином еще можно кое-как сладить, поскольку тебе редко его наливают, то с твоим словом невозможно бороться. Язык твой – главный враг твой. Твой острый язык всегда при тебе и никакой мере он не подвержен. А напрасно, ибо слово – это наша сила и наша слабость. Сила – если оно мудрое; слабость – если оно глупое. Тот, кто чаще молчит, знает разумную меру в этом деле, тот мудрее выглядит. Чаще молчи Эзоп, и тебе поверят! Молчи, если не знаешь. Молчи, если знаешь, но не уверен в знании. Молчи, если ты уверен в себе, но знаешь мало. Говори тогда, если знаешь достаточно и уверен в истинности, того, что знаешь. Чаще всего говори себе! Спроси самого себя. Почувствуй себя человеком, ибо с человека спрос велик. Не каждый осознаёт себя человеком. Быть человеком, не благо, но ответственность. Берегись обмана, в нём можно утонуть.

Эзоп снова было взъерепенился, но сидящий рядом Анахарсис сдержал его порыв, шутя, предложив полную чашу вина. Эзоп тут же умолк, сосредоточившись на напитке.