Законы безумия

Отец пронзает меня гневным взглядом, но мне первый раз в жизни плевать. Ведь Шелест реально всех сделал. Гадский, мерзкий, противный Шелест выиграл. Терзаю его на куски в своих мыслях.

Пашка смотрит на меня с отвращением. А я улыбаюсь, как полное ничтожество. Мне кажется, или я на грани нервного срыва? В глазах опять появляются черные пятна, и я не задумываясь ухожу прочь из зала.

В туалете извращенно тщательно мою руки с мылом. Хочу хотя бы попытаться смыть с себя весь этот позор.

Интересно, а как Пашка будет оправдывать себя перед классом и моим отцом? Он ведь столько раз хвастался, какой он непобедимый… лгун. Хотя я не лучше, провалилась примерно так же публично, как и он.

Дверь туалета открывается, и к раковине подходит эта Таня. Расчесывает волосы, ополаскивая руки. Стараюсь на нее не смотреть, в сотый раз выдавливая жидкое мыло.

– У тебя все хорошо? – тихий голос перебивает шум воды.

– Да, – сквозь зубы.

– Просто я подумала…

– Чем? – рычу, откидывая волосы назад. – Тебе разве есть чем думать?

– Я просто хотела….

– Не надо. Не надо хотеть. Мне ничего не нужно от такой, как ты. Чем ты можешь помочь МНЕ? – чуть ли не кидаюсь на нее, делая слишком резкий шаг в ее сторону.

Девчонка пятится, закрывая себя руками.

– Ты ненормальная, что ли? – истеричным голоском. Кажется, еще секунда – и она разрыдается.

– Пошла вон отсюда! – ору ей вслед, пока она выбегает за двери.

Тяжело дыша, упираюсь ладонями в раковину, чувствуя головокружение. Прикрываю глаза, а когда открываю, упираюсь взглядом в красные пятна крови на белоснежной эмали.

Из туалета выхожу на ватных ногах. Все кружится, и я почти не ощущаю под ногами пола. Останавливаюсь у окна. Пара минут – и все пройдет. Кончится. Главное – переждать. В животе скручивается узел из коликов и боли, от которой я готова закричать прямо здесь. Поджимаю губы, растирая лицо ладонями.

– Гера, – раздается совсем близко, поворачиваю голову, видя стоящего рядом со мной Шелеста. Он так же, как и я, опирается на подоконник. Руки убраны в карманы, а на лице целая гамма недовольства. – Давай свои претензии ты будешь высказывать мне.

О чем он вообще? Ничего не понимаю, и еле улавливаю суть происходящего. Свали, Шелест! Свали, и без тебя тошно.

– Не надо обижать моих друзей, ничем хорошим для тебя это не закончится, – продолжает, пока я пытаюсь понять, чего ему от меня нужно.

Неужели эта девка ему нажаловалась? О Боги!

– Отвали. Я делаю все, что хочу, – стараюсь улыбнуться, но совсем не знаю, насколько хорошо у меня это вышло.

– Да делай, всем пофиг. Только за языком следи.

– Что? Стало жаль малышку? Ну прости, что обидела твою подстилку.

– Закрой рот, – хватает меня за локоть и тащит за собой по коридору до лестницы в дальнем крыле, а потом с силой припечатывает к стене.

– Мне больно, – шиплю, пытаясь вырваться из его хватки, но у меня нет и единого шанса.

– Зачем ты это делаешь? – встряхивает меня, словно куклу. Он зол. Кажется, он реально зол.

Неужели я переборщила? Ну он же не бьет девочек? Я надеюсь…

– Делаю что? Я развлекаюсь, мне весело. Ясно тебе? Иду ва-банк, а что? Терять мне уже нечего.

– Более чем. Еще раз выкинешь подобное, не посмотрю, что девчонка.

– Ударишь? – смеюсь, вцепляюсь пальцами в ворот его свитера, делаю это не специально, просто от головокружения меня начинает вести, и я хватаюсь из инстинкта сохранения равновесия. – Давай, можешь прямо сейчас.

– Пошла ты, – выплевывает мне в лицо, нацепляя на лицо гримасу отвращения. – Больная, – скидывает мои руки, отталкивая меня к стене.

Он смотрит на меня, словно я мусор, а мне становится дико смешно. Я хохочу, не прерывая визуальный контакт, и медленно съезжаю по стене на пол. В глазах мутнеет.

Шелест садится на корточки, протягивая ладонь к моей щеке.

– Ты чего? – кажется, он испугался.

– Ничего, – отворачиваюсь, мне не нужно, чтобы он видел мою уязвимость, один раз уже подобное было, больше такого не повторится, – уйди уже, – пытаюсь встать, но ноги не слушаются. – Меня от тебя тошнит, – зажимаю рот ладонью, прикрывая глаза.

В этот момент он поднимает меня на ноги, придерживая за плечи.

– Не трогай меня.

– Пойдем, у нас хороший врач. Даст тебе валерьяночки, – он еще и издевается.

– Я не пойду к врачу.

– Это было не предложение, – берет меня на руки. Совершенно не обращая внимания на все мои попытки сопротивляться.

– Поставь меня.

Отрицательно мотает головой.

– Теть Валь, у меня для вас тут работенка, – басит, стоит нам только зайти в кабинет врача.

– Богдан, сколько раз говорить? Валентина Михайловна я.

– Ага, – сажает меня на стул, – она чуть в обморок не грохнулась.

– Шубу снимай, деточка.

Поднимаю руки, а после опускаю обратно. Сил нет совсем. Прижимаюсь макушкой к холодной стене.

– Не могу.

Богдан помогает мне стащить шубу и уходит за дверь. Я же один на один остаюсь с этой женщиной.

Он ушел вместе с моей шубой. А вдруг он ее… Господи, что я несу, кому вообще нужна моя шуба. Провожу пальцами по лбу.

– Рассказывай, давно в обмороки падаешь? Слабость, тошнота, головокружение?