Законы отцов наших

— Монтегю сказал, что он находится на месте преступления. Белая женщина в возрасте приблизительно от шестидесяти до шестидесяти пяти лет, умершая в результате многочисленных огнестрельных ранений. Ее труп обнаружили рядом с машиной, зарегистрированной на ее бывшего мужа. Монтегю с еще одним детективом как раз собирался съездить к нему, чтобы выяснить кое-какие детали. При обыске тела погибшей был найден бумажник со страховым медицинским полисом, где в качестве ближайшего родственника значился Нил Эдгар. Кто-то вспомнил, что он работает инспектором пробационной службы. Монтегю полагал, что пресса разнюхает об этом преступлении в две минуты, и попросил меня срочно связаться с Нилом и сообщить ему новости, прежде чем он включит радио или телевизор и узнает обо всем по каналам СМИ.

Весь ответ — это свидетельство по слухам. Слушая свидетеля, Хоби поглаживал бороду в ожидании подходящего повода для протеста, однако придраться было не к чему, и он решил пока промолчать.

— И вы оказали лейтенанту эту услугу? — спрашивает Руди.

Его высокопарный стиль звучит здесь довольно забавно. Прежде чем появиться в нашем городе, Руди довольно долго жил в Англии и целых три года учился в закрытой частной школе. Его отец принадлежал к числу тех образованных индийцев с учеными степенями, которые ни в одной стране не могут найти применение своим способностям. По словам Мариэтты, его семья держит винную лавку в Ист-Бэнке.

— Он продиктовал мне адрес, и я отправился туда вместе с детективом Виком Эддисоном. Это было здесь, в городе.

В городе — значит, в Дюсейбле.

Эл Кратцус из тех старожилов, которые, как и мой дядя Мойше, помнят еще те времена, когда здесь прозябали три маленьких поселка, а не один мегаполис. В те дни между обитателями этих трех городков, или Три-Ситиз, был очень развит дух если не враждебности и зависти, то острого соперничества. Мойше, которому уже за восемьдесят, до сих пор вспоминает жестокие футбольные схватки, происходившие в студеную погоду в конце декабря между командами средних школ из Кевани, Морленда и Дюсейбла.

Томми жестом подзывает коллегу. Руди подходит к столу обвинения и наклоняет голову, чтобы Мольто мог шепотом дать ему указание.

— Да, — громко произносит Руди. — А когда Монтегю возлагал на вас это поручение, сэр, с его стороны последовали ли какие-либо указания или намеки на то, что Нил подозревается в причастности к данному преступлению?

Хоби заявляет протест, однако мотивирует его вопросом, когда и почему Монтегю начал рассматривать Нила в качестве подозреваемого. Я отклоняю возражение.

— У нашей службы есть специфика, знаете ли, — отвечает Кратцус. — Отдел по связям с общественностью не участвует в оперативно-розыскных мероприятиях. Наша задача — доводить до сведения организаций и граждан смысл нашей работы. Если кто-то попадает под подозрение, Монтегю поручает это дело своим детективам.

— Вы действительно встретились с Нилом Эдгаром?

— Конечно. Мы с Эддисоном отправились к нему на квартиру… — Кратцус вздыхает, очевидно, проклиная свою забывчивость. Да, с возрастом память начинает подводить. Он лезет в карман за рапортом и, достав его, опять запускает туда же увесистую руку и выуживает очки для чтения. — 2343, Дьюхэни.

— Сколько времени было, когда вы явились к нему?

— Где-то после восьми утра, около половины девятого. Я опасался, что в этот час мы его можем не застать. Пришлось довольно долго стучать в дверь, однако он все-таки услышал и открыл нам. Я представился. Пройдя внутрь, мы попросили его приглушить музыку, а затем я спросил, не является ли он родственником Джун Эдгар. Он ответил, что приходится ей сыном. Я сказал ему, что очень сожалею. — Кратцус щелкает пальцами два раза. — И дальше я сообщил ему печальное известие. Все, что мне рассказал Монтегю. Ну, вы знаете о чем, что ее застрелили на Грей-стрит.

— И с его стороны последовала какая-либо реакция, которую вы смогли заметить?

— Очень странная, черт побери! — отвечает Кратцус.

— Возражение! — провозглашает Хоби и извивается всей верхней частью своего туловища, выражая отвращение.

Я аннулирую ответ и объясняю Кратцусу: он должен точно сказать суду, что именно делал и говорил подсудимый.

Мои наставления доходят до него не сразу. В нашей системе немало полицейских, бюрократов, технических специалистов, начальников структурных подразделений, которым за всю тридцатилетнюю службу в полиции если и довелось побывать в суде в качестве свидетелей, то не более одного раза за пять лет. Кратцус, похоже, один из них.

— Эдгар смотрит на нас. Прежде всего взгляд. Очень странный. Какой-то дикий. Не то чтобы он не верит страшному известию, но впечатление такое, будто он ожидал услышать нечто иное.

— Ваша честь! — вмешивается Хоби.

— Мистер Таттл, я придам этим показаниям ровно столько значения, сколько посчитаю нужным.