Законы пятимерного мира (Шипе-Топек и другие)

— Хо! — удовлетворенно констатировало Говорливое дерево Брысь, плотоядно потирая корнем о корень.

— Нд-а-а-а, — покачал головой Яманатка.

— А ты как думал? — спокойно, но сурово посмотрел на него Огма.

— А я не обязан думать! — затравленно огрызнулся Яманатка. — Пусть вон шипе-топеки думают. А я, если где что надо отвинтить — скажите, отвинчу в момент. Если где что можно унести, только намекните — я унесу с радостью…

— Насильник ты наш, — подобострастно поддакнул Рекидал-Дак.

— Все!!! — рявкнул Огма.

— Кончаем базар — переходим к рыночной экономике!

— А я никуда идти пока не собираюсь! — строптиво возвестило Говорливое дерево Брысь.

— Ну а я, вообще — умер! — противным голосом сказал Шипе-Топек и тут же быстро лег на землю и стал при этом незаметно отползать.

— В таком случае — будем бить! — заявил Огма.

Шипе-Топек пополз обратно.

— Рублем! — добавил Огма.

Шипе-Топек опять незаметно сменил направление («Черт с ни с рублем!»)

— А я люблю бить баклуши, — вдруг немного невпопад заявил Яманатка.

Шипе-Топек притормозил на мгновение, подумал и вновь пополз прочь.

— А еще, — не унимался Яманатка, — в ладоши и по ушам!

— Ушами надо хлопать! — авторитетно заявил Рекидал-Дак, — на свежем Ветру Больших Перемен.

— Кстати о ветре, — подало голос из далека Говорливое дерево брысь. Говорят, что нельзя плевать против ветра, а почему собственно, если у нас уже полный плюрализм и полная же демократия? Как по мне: каждый может плюнуть куда захочет и имеет полное право быть оплеванным…

— Потому, что все равно надо чуять откуда ветер дует, — мрачно сказал Огма, глядя вслед неуклонно уползающему Шипе-Топеку.

В таком ракурсе Шипе-Топек несомненно вызывал уважение и даже некоторую зависть.

— А впрочем, ползите куда хотите! — Огма в сердцах демократично плюнул, но Шипе-Топека не попал.

Зато очень похоже, что это был все таки самый последний рассказ о жизни в Пятимерном Мире.

Да и где быть этой самой жизни и этому самому Пятимерному Миру, коль его аборигены, с попутным ветром Больших Перемен, расползлись во всех пяти направлениях, прихватив с собой все, что еще можно было прихватить.

ЭТО КОНЕЦ.

P.S. Лишь Одинокое дерево Брысь еще не верило в это.

Но, нельзя же прожить всю жизнь лишь на АВОСЬ.

Хотя, в Пятимерном Мире…

Нет, правда?

Если ничего другого уже не остается?

Ну еще разик, последний?

Ну может все же АВОСЬ?

И только круги…

Впрочем нет. Это все же Пятимерный Мир, и значит не круги, а квадраты.

Квадраты на воде.

И спираль Истории у них должно быть квадратная.

И голова…

Но ты, читатель, в это не верь!

Не верь… Не верь… Не верь…

А, черт! Об угол руку поранил.

Ну, ничего, главное ведь что:

COGITO, а значит где-то SUM, одним словом.

16. ПОСЛЕСЛОВИЕ: «…НА КРУГИ СВОЯ…»

— Тук-тук! Кто там? — сказал Шипе-Топек, постучав сначала по стволу Говорливого дерева Брысь, а потом по небольшому, но очень твердому лбу Яманатки.

Яманатка было собрался ответить, даже успел размахнуться как следует… Но прибежал взмыленный Рекидал-Дак:

— Огма! Там!!!

— Ну и что, — спокойно сказало Говорливое дерево Брысь. — Он — там, мы — тут, а некоторые тем временем… бананы кушают.

— Почему именно бананы? — спросил Яманатка, который хоть покушать был не слаб, но работать, по возможности, избегал, не выделяя в особые категории, ни физические аспекты труда, ни интеллектуальные.

— Правильно, — сказал Шипе-Топек, — интеллигентному человеку бананы ни к чему. Лично я люблю… киви.

— Огма! Там, — сказал Рекидал-Дак, но уже менее уверенно.

— Киви это птица такая, — обрадовался Яманатка, — про нее еще в песне поется… на иностранном языке: «Чому я не птыця, чому нэ литаю?» Это про нее — про киви.

— У тебя Яманатка, если говорить конфиденциально, с логикой всегда была конфронтация, вместо консорциума, — задумчиво сказало дерево Брысь.

— Правильно, — опять поддакнул Шипе-Топек, — у него даже концессии нет. Сплошной ходячий нонсенс.

— Чаво у меня нет? — подозрительно посмотрел на Шипе-Топека Яманатка, интуитивно чувствуя, что его как-то оскорбили.

— Совести у вас нет! — вдруг твердо сказал Рекидал-Дак, что было несколько неожиданно, потому, что твердость и газообразная консистенция конгломерат противоестественный и неконструктивный.

— Там Огма, — начал было Рекидал-Дак, но сбился. — Я вам… хотел… конфиденциально…

— Коню понятно, что конфиденциально, — уверенно заявил Яманатка, а сам подумал: «Ну и головатый мужик был этот самый Ко-Ню.»

— Тут главное взглянуть на проблему сверху, — задумчиво сказало Говорливое дерево Брысь, — с высоты, так сказать птичьего поме…

— Лучше с разных сторон, — уверенно заявил Шипе-Топек и для наглядности посмотрел на Рекидал-Дака, бессовестно пользуясь возможностями щедро отпущенными ему природой, то есть посредством двух голов.

— На проблему надо смотреть вглубь, — пробурчал Яманатка, с завистью поглядывая на Шипе-Топека, а потом, помолчав немного, мрачно добавил:

— И в ширь!

— Этот схоластическое утверждение, — холодно заметил Шипе-Топек. — С выхолощенной социальной сущностью.

— Кстати, насчет процесса выхолащивания…