Законы пятимерного мира (Шипе-Топек и другие)

Яманатка, который так и не успел среагировать, восхищенно прошептал:

— А все-таки здорово ТАМ у НИХ в Другом Мире.

— Хорошо там, где нас нет, — философски буркнул Огма и Шипе-Топек, как ни странно, подумал, что может он и прав.

Вдалеке одиноко стояло Говорливое дерево Брысь и как не странно молчало, по видимому ему тоже возразить было не чем, а может просто не хотелось связываться с теми, кто все равно не сможет оценить мудрую мысль по достоинству.

2. О.Р.З.

— Я — болен! — агрессивно заявил Шипе-Топек и попытался забиться поглубже под корни «Говорливого дерева Брысь».

— Брось, — вяло возразило дерево Брысь.

— А я говорю — болен. У меня раздвоение личности!

— Ну, ты загнул! — дерево почесало корнем о корень и тяжело вздохнуло.

— Ты что, не веришь? — обиделся Шипе-Топек.

— Нет, почему же, — дерево Брысь еще раз вздохнуло и добавило, — в такое время живем — чего не бывает…

— Нет ты не веришь, — заупрямился Шипе-Топек.

— Да что мне: больше всех надо? — «окрысилось» дерево.

— Вот, так всегда! Если другим требуется помощь, так нам сразу ничего не надо! — патетично встрепенулся Шипе-Топек и больно стукнулся о корни Говорливого дерева Брысь сразу обеими головами.

— Э-э-э!!! Потише там! Корни-то зачем сразу выкручивать… Тоже мне… омоновец, — испуганно вскрикнуло дерево Брысь. — Лучше бы шел работать сразу всю хворь как рукой снимет.

— Советы — мы все… мастера, — пессимистически буркнул Шипе-Топек, выбираясь из-под корней уж очень говорливого дерева, — а сами все норовим корни поглубже запустить. Эх ты, Буратино необструганное…

— Фи, какой некорректный метод ведения диалога, — оскорбилось дерево Брысь и чувствительно наподдало Шипе-Топеку по тыльной части. — Брысь!!!

Некоторое время Шипе-Топек был погружен в размышления об этике ведения диалога, так как находясь в движении не требующем дополнительных усилий (спасибо дереву Брысь), мог позволить себе роскошь сосредоточиться на мыслительном процессе.

— Куда это ты так разогнался? — заинтриговано поинтересовался Яманатка, принимая в свои шестирукие объятия задумчивого Шипе-Топека.

— Болезнь у меня обнаружилась — раздвоение личности, на почве нервного срыва! — Шипе-Топек вырвался из «яманатских» объятий и для наглядности лег на землю.

— На какой почве?

— На нервной! — нервно огрызнулся Шипе-Топек, устраиваясь поудобней.

— Ха! — сказал Яманатка. — Не на нервной, а на почве болотной почвы. Опять, небось, надышался ядовитых испарений во мхах «Моримуха бесстыжего».

— Сам ты бесстыжий и черствый к тому же. Тебе не понять мук истинного интеллигента… Вот у меня например — две головы…

— А у меня — шесть рук, ну и что?

— Сравнил тоже, руки и головы, — фыркнул Шипе-Топек, но встал, — а вот Рекидал-Дак, между прочим, мне говорил…

— Между прочим твой Рекидал-Дак — самый крупный враль и бездельник в нашем пяти-мерном пространстве, — резонно возразил Яманатка.

— Зато он отзывчивый!

— Аморфный он, а не отзывчивый и даже временами газообразный! Яманатка сложил на груди все свои три пары рук и с вызовом посмотрел на Шипе-Топека.

Шипе-Топек с сомнением покачал сначала правой головой, а потом левой и тяжело вздохнул:

— Зато ты у нас — кристаллический.

— А что газообразный не может быть отзывчивым? — вкрадчиво прошелестел Рекидал-Дак, как всегда сконцентрировавшись совершенно неожиданно и, как всегда, в некотором отдалении. Так на всякий случай мало ли что.

— Делом над помогать! — резко бросил Яманатка.

— Делом — телу, а душе…

— Только в борьбе…

— Нельзя же вечно бороться…

— Сильная личность…

— А как же душа?

— Эй!!! Кто здесь больной, в самом деле? — возмутился Шипе-Топек.

— Ну что, будем лечить или пусть поживет? — злорадно осведомился Рекидал-Дак.

Яманатка свирепо «зыркнул» на полупрозрачного Рекидал-Дака и, переведя взгляд на безутешного Шипе-Топека, мрачно подытожил:

— Придется показать тебя Огме.

— Нет! Только не это!!! — испугался Шипе-Топек.

— А что же ты думал: болеть сплошное удовольствие? — сурово спросил Яманатка и решительно потянул Шипе-Топека за собой.

Рекидал-Дак двинулся следом, соблюдая некоторую дистанцию, так на всякий случай, мало ли что…

Огма только что «проснулся», точнее родился еще раз в нынешнее новолуние. Очередной. Была у него такая странная привычка. Теперь «новорожденный» стоял в странной и неудобной позе — на одной ноге, чуть накренившись вперед и зачем-то держал вторую ногу в руках.

— Я… — печально начал Шипе-Топек.

— Ты — болен, — перебил его Огма, но посмотрел при этом на Рекидал-Дака (что-то между ними произошло однажды, с тех пор, каждый раз рождаясь заново, Огма это «что-то» помнил и не давал забыть Рекидал-Даку).

Рекидал-Дак тут же поспешно рассредоточился, но окончательно не ушел, а после того как Рекидал-Дак исхитрился внедрить между своими молекулами молекулы репеллента, его хотя и боялись кровососцы, но зато всегда можно было угадать присутствие самого Рекидал-Дака — по запаху, если стоять с подветренной стороны конечно.

— Я так и думал, — обреченно промямлил Шипе-Топек.