Законы стаи

После вручения всей этой фигни наступила вторая часть обеда – с вином и закусками. На ней новобрачные уже не присутствовали – ушли в свою комнату. Эта часть была менее официальной. Садились уже не за длинный парадный стол, а за маленькие, на четверых, кто и как хотел. Теперь разговоры стали более шумными.

Мужчины налегали на холодную мясную нарезку, женщины лакомились мармеладом и сладким горячим напитком с вином, а я уже тосковал от обилия жратвы и скуки. Времени после обеда прошло всего полтора часа, не больше. И есть не хотелось совершенно. Олла тихо исчезла после вручения подарков. Мари утянули женщины и расспрашивали: шумное обсуждение среди дам вызвали обычные безешки.

Я просто от желания скоротать время тоже взял с блюда несколько штук и грыз их, вспоминая, как зовут толстяка по соседству. Вот уж кто не страдал отсутствием аппетита! Аж лоснится весь от удовольствия.

Вскрик в зале прозвучал так неожиданно, что я сперва принял его просто за часть горячего спора. Однако Мари, вскочила с места и кинулась к дверям. Я выскочил вслед за ней, распугав прислугу. Она только и успела забежать в коридор, как все содержимое желудка вылетело из нее струей. Держась за горло, она оседала на пол…

Я подхватил ее на руки. За спиной суетились горничные, а я бегом нес ее в одну из пустых комнат. Следом, причитая, спешила ее новая горничная Тина, кажется так зовут девицу. Она, отодвинув меня, кинулась распускать Мари шнуровку на платье.

-- Что с тобой?!

Мари сидела в кресле, быстро приходя в себя: пропадала пугающая бледность, на лицо возвращались краски.

-- Тина, дай мне воды и полотенце. Надо умыться.

Девушка вышла из комнаты.

-- Ты что, отравилась? Что-то несвежее съела? Или что?

-- Думаю, я жду ребенка, Оскар…

ЭПИЛОГ

ЭПИЛОГ

***

-- Зачем столько, Мари?!

Мари легко рассмеялась:

-- Мужчина! – и столько тепла и любви было в ее голосе, что Оскар зажмурился, как разомлевший на солнышке кот.

Он подставил голову под ласковую руку жены. Она взъерошила ему волосы и присела на широкий подлокотник кресла. Этот рабочий кабинет Оскар обставлял сам. Именно потому, кресло и имело такие странноватые подлокотники – жене было удобно устраиваться на них и обсуждать разные домашние мелочи. Часто, особенно по вечерам, такие разговоры кончались тем, что Мари оказывалась у него на коленях, и все разговоры переносились на другой день.

Только что на его стол лег список закупок – требовалось послать людей в Астерд за деликатесами. Внушительный, надо сказать, список. Оскар пробежал глазами перечень вин и удивился совершенно непритворно.

-- Я опять что-то забыл, радость моя?

-- Как и всегда, – Мари улыбалась его искреннему недоумению.

Муж смешно почесал за ухом и уточнил:

-- Это касается семьи?

-- Разумеется, касается! – Мари всегда веселила способность Оскара забывать все значимые даты. Он каждый раз так нелепо выглядел и так простодушно удивлялся, что иногда ей казалось: муж чуть подыгрывает ей.

О нет, склерозом баронет не страдал. Более того, во всех делах всегда отличался четкостью и дотошностью, помнил пункты договоров со старшими братьями Храма почти наизусть. Как и в любой момент дня или ночи, мог процитировать разделы трудовых контрактов всех механиков или цеховых мастеров.

Но вот все, что касалось различных торжественных дат, совершенно не держалось в его памяти. Хотя на стене кабинета висел изготовленный им лично календарь, где все праздники были выделены красным цветом. Беда в том, что он никогда не помнил текущего числа, а иногда забывал и месяц.

-- Подскажешь? – муж смотрел почти жалобно.

-- Через седмицу семнадцать лет со дня свадьбы отца.

-- О, черт! – Оскар поморщился. – Опять приедут Ленсоры…

-- Смирись, дорогой, – серьезно посоветовала Мари. – Мы не можем отказать им от дома. Кроме того, мадам Летицию не так уж и расстраивают эти прохиндеи, а внуков она повидает с удовольствием. Мне кажется, она как-то избирательно глуха к сыну. Так что потерпим.

-- Вот только ради нее и потерпим. Но если этот… -- он заколебался и, наконец, выбрал приличное выражение -- …этот шакал опять заведет речь о завещании на ее личное имущество, клянусь Одноглазым Маруном, вызову на дуэль.

-- Не злись, дорогой, – Мари успокаивающе погладила его по плечу. – И никаких дуэлей и скандалов. И отец, и мадам Летиция не молодеют, так что – улыбаемся и машем.

-- Да я понимаю… – Оскар досадливо махнул рукой. – Конечно, потерплю. Просто страшно злит эта его способность все и всегда сводить к денежным расчетам. А уж от речей барона о том, что главное в жизни – благосостояние семьи, меня уже просто тошнит! Ведь все понимают, куда именно он ведет: к личным средствам мадам Летиции, а вот поди ж ты, ему кажется, что он просто легко намекает! Да и эта его Джейма… – Оскар снова сморщился, как от зубной боли.