Законы войны

А как думаете, почему в рядах русской армии служили такие выдающиеся люди, как француз Шарль де Голль, американец Джон Поль Джонс и испанец Хосе да Ривас[26]. Потому что ни один военный — не предпочтет демократический бардак и безответственность — командованию наследственного монарха, который принял трон у отца и передаст его сыну.

Скромно опустив глаза, ее Императорское Высочество сошла с трибуны. Гагарин снова закашлялся…

— Господа… — взял дело в свои руки опытный к бюрократии барон фон Ганн — есть необходимость открывать прения по указанному случаю?

Я поднял палец.

— Господа, адмирал, князь Воронцов желает выступить. Прошу.

Когда шел к трибуне — все взгляды спиной чувствовал. В том числе один… Ксения давно знала меня, очень давно. И знала, что от меня в таком состоянии ждать хорошего не приходится.

— Господа… — экспромтом начал я — после столь блистательных ораторов, мне почти что нечего добавить. Господин граф Казарский был ко мне слишком добр, а Ее Императорское Высочество соизволила указать нам путь к победе, после чего, нам остается только склониться перед столь ясно высказанной Их Августейшей волей.

Проведя долгие годы на Востоке, командуя самыми разными частями и соединениями и выполняя особые задания в одиночку, я могу засвидетельствовать — да, все так и есть. Несмотря на все развитие средств связи, несмотря на все технические новинки, когда мы можем прочитать газету руках у человека с околоземной орбиты, война — это все еще противоборство воли, мужества, испытание готовности пойти на все ради того, чему ты веришь и во что служишь. Только перед непреклонной волей вшей — могут склониться неприступные твердыни фанатизма, мракобесия и беззакония. Которых, увы — все еще слишком много. Да, и в самом деле — находясь на Востоке каждый из вас — будет вынужден рано или поздно принять решения, сообразуясь только со своими понятиями о чести, долге, товариществе и пользе для России и Престола. Как принял решение я.

Однако же — я проиграл. И это привело к тому, что я стою сейчас перед вами, а немалое число более достойных людей, похоронены сегодня в Кронштадте. Они заслуживали лучшего, нежели то, что они получили. В том числе — и лучшего командования.

Помимо соображений долга, чести, товарищества — есть и другое, то, чего не должен забывать ни один из нас. Это — совесть, господа. Мы чем-то должны отличаться от тех фанатиков и негодяев, которые бросают людей на пулеметы и говорят, что они — шахиды, и им — рай. От тех, кто снаряжает пояса шахидов и отправляет одурманенных гашишем и пропагандой юнцов в толпу, чтобы погибло как можно больше невинных людей. Мы так не можем, господа. Для нас ценен каждый, мы не можем себе позволить никаких потерь. Каждый из тех, кто ушел в том бою — будет немым укором моей совести, если я уклонюсь от ответственности.

И потому я заявляю здесь, перед всеми вами: я один виноват в произошедшем, и прошу не винить кого более. Я дин не предусмотрел то, что должен был предусмотреть и не сделал то, что должен быть сделать. Я один — поставил на кон жизни тех молодых людей в Карачи и проиграл. Это единственный факт, который может быть здесь установлен.

И потому я нижайше склоняюсь перед высказанной Августейшей волей, но полагаю, что найдется немало более достойных людей, способных и готовых исполнить ее. А потому — я прошу об отставке с поста Наместника Ее Императорского Высочества на территории Афганистана и готов передать дела любому, на кого Их Императорское Высочество укажет как на преемника. Я верю в то, что это единственно правильное решение, какое возможно принять в данной ситуации. С нами Бог, господа — и Он нас не оставит…

Российская Империя

Кронштадт, скоростной радиус

29 июля 2016 года

— Господин адмирал…

Передо мной был казак в форме Его Императорского Величества Личного Конвоя. Ясное дело…

— Слушаю, сударь.

— Их Императорское Высочество изволили пригласить вас сопроводить Их Высочество до Царского Села.

— Честь имею, господа… — откланялся я

— Честь имею… честь имею… — негромко в ответ. Думаю, все те, кто сегодня здесь собрался — совсем не ожидали такого исхода. Но, в сущности, он закономерен. Надо кое-что менять.

На выходе — казак ловко перехватил зонтик у привратника. Черные Руссо-Балты мокли под невеселым дождем…

— Ну, и чего ты добился?

Ксения не злилась — или научилась скрывать это так, что не замечал даже я. Мы направлялись в Царское село, полным кортежем. Десять машин и двадцать четыре мотоциклиста. Дорожные полицейские — едва успевали перекрывать движение…

— Правды. Справедливости.

— Правды?! — вот теперь в голосе было изрядно яда — и какой же?