Законы жанра

— Регулярно протираю его антисептиком, — сказал кардинал.

— И все же, я откажусь, Ваше Высокопреосвященство.

— Твое право, до… — он осекся. — Допустим, мы уже протанцевали все положенные по протоколу па, и можем перейти непосредственно к беседе. Признаться честно, меня и самого раздражают все эти церемонии. Могу я взглянуть на проблему?

— Конечно, — я положила правую руку на стол.

Кардинал отставил чашку, вставил в глаз монокль, и, хитро прищурившись, посмотрел на проблему. Тяжело вздохнул, вытащил монокль из глаза, протер его бархатной тряпочкой и убрал куда-то в бесконечные складки своего одеяния.

— Проблема понятна, — сказал он. — Почему ты решила искать чудотворца в стенах именно нашей Церкви?

— Сюда было проще всего добраться, — сказала я.

— Разумный подход, до… рогая мисс Кэррингтон, — сказал он. — Хотя мне и обидно такое слышать. Значит, ты не веришь во Всемотца?

— Я знаю, что он существует.

— Все знают, что он существует, — сказал Клеменцо. — Но это ведь другое, и я спрашивал о вере, а не о знании.

— Я не хочу погружаться в теологические диспуты, — сказала я. — Мне нужна помощь. Вы можете помочь или нет?

— Это сложный вопрос, — сказал он.

— Я отвалила кучу денег, чтобы его задать.

— Я понимаю, — сказал кардинал. — Именно так работает наша Церковь. Мне и самому далеко не все нравится в ее устройстве. Священники низших рангов готовы принимать пожертвования, но не готовы принимать решения, и добраться до того, кто способен принимать ответственность на себя, бывает очень непросто.

— Вы способны?

— Да, — сказал он. — Не желаешь ли пирожного? Они очень нежные, их приготовили этим утром.

— Судя по тому, что вы пытаетесь подсластить пилюлю самым примитивным образом, ответ будет отрицательным, — сказала я.

— Увы, до… — он так ни разу и не договорил «дочь моя». Может быть, потому что ему крайне не хотелось иметь такую дочь. А может быть, потому что точно знал, кто мой отец.

— Почему? — спросила я. — Ваш Всемотец поставляет вам недостаточно маны? Очков веры не хватает?

— Дело не в, так сказать, технической возможности, — сказал кардинал. — Техническая возможность у нас есть. По крайней мере, мы могли бы попробовать. Но мы не станем этого делать.

— Тогда у меня все тот же вопрос. Почему?

— Из-за того, кто ты, разумеется, — сказал он.

— И кто я?

— Будущая богиня, — сказал он.

— Конкурентам помогать не хотите?

— Дело не в этом, — сказал кардинал. — Всемотец не боится конкуренции. Но природа божественности очень сложна, это территория тонких материй, весьма ревностно относящаяся к любым вмешательствам со стороны. Наша религия весьма миролюбива, и… Мне очень трудно сформулировать.

— Но вы все же попробуйте.

— Хорошо, я попробую, — сказал он и осторожно поставил чашку на стол. — Исходя из твоих характеристик, твоего происхождения и твоих последних действий, тебе вряд ли уготовано место покровительницы домашнего очага или хранительницы заблудившихся в ночи путников. Пламя и кровь, насилие и… похоть. Если наше вмешательство подтолкнет тебя в другую сторону, может возникнуть конфликт божественных сил, и тогда… Тогда может произойти все, что угодно, и мы не можем гарантировать твоей безопасности.

— Я готова рискнуть, — сказала я.

— Но мы не готовы, — сказал он. — Нам слишком хорошо известно, кто может прийти предъявлять претензии.

* * *

— Она ищет пути отсюда.

— Да. Это очень разумное решение, и я горячо поддерживаю эти ее изыскания, но исключительно мысленно и находясь на безопасном расстоянии. Такой же стратегии предлагаю придерживаться и тебе.

— Почему?

— Потому что она — стихийное бедствие.

— Она в этом не виновата.

— И что с того? Годзилла тоже не виновата, что она огромная, сносит хвостом небоскребы, давит людей и рыкает огнем. Она такой родилась, и детство у нее, я полагаю, тоже было не из самых легких. Но, понимая все ее сложности, я все равно не намерен приезжать в город, который она решит посетить следующим.

— Мы все еще о Годзилле?

— А какая разница?

— Она не готова к этому месту. По крайней мере, пока. Система всеми силами пытается заполнить пустоту и втиснуть ее в нишу ее матери, но эта форма ей не подходит, ибо она — больше, чем ее мать. Помимо прочего, она — потомок Архитекторов.

— Это вообще может ни на что не влиять. Я уверен, что многие из старых богов были потомками Архитекторов. Если не самими Архитекторами. Но, черт побери, нам не нужны новые потрясения. Мы едва начали выползать из прошлого кризиса, связанного с отделением Земли и гибелью старого пантеона, наконец-то наступила хоть какая-то стабильность, ну и вот… Он пропал, взамен появилась она, и это, наверное, самая неудачная из возможных замен.

— Тем больше поводов помочь ей свалить, разве нет?

— Я не могу. Я не знаю, как открыть проход в ее мир.

— Ты же великий архимаг. Почти всемогущий. Перед тобой открываются загадки мироздания и все такое. Или рекламные буклеты твоей академии все-таки немножечко подвирают?

— Как и все рекламные буклеты в любом из миров.

— Но ты был там.