Закопанные

– Почему ты изменил планы? – крикнул Сава, с отчаянием сжимая кулаки. – Мы же договаривались, твою мать! Что все закончится вчера вечером!! Ты не представляешь, что мне пришлось пережить за эти сутки!!

– Ты все правильно сделал, – закивал Дикий. Он сорвал с ветки листок и, свернув его вдвое, промокнул им разбитую бровь. – У меня вчера появились неотложные дела. Пришлось срочно заняться грибами, хе-хе. Сезон-то еще не окончен.

Он снова хихикнул, и Сава окинул его ненавистным взглядом.

– В любом случае наш план выгорел. Ты на свободе, твоя Олеся тоже. Вы вместе. Чего еще надо? Ну, произошли некоторые потери. Стоит ли обращать внимание на подобные мелочи?! Выше нос, Сава, – сказал Дикий.

Произнеся последнюю фразу, бородач спохватился, покосившись на уродливую дыру, которая зияла посреди лица уголовника.

– Очень к месту, – угрюмо отозвался Сава. – Всегда ценил твое чувство юмора.

– Кстати. Не мог не заметить, что вас пятеро. Ты говорил, что в автозаке будет шесть человек? То есть четверо, вы с Олесей не в счет, разумеется.

Сава устало пожал плечами:

– Дикий, я не в курсе. Да, должны были еще Якута везти, но у него вроде заседание перенесли.

– Это плохо, – озабоченно произнес Дикий. – Одного не хватает. Мы так не договаривались.

– Ну, уж прости, отец родной! – теряя терпение, воскликнул Сава. – Наверное, ты чуток подзабыл, в качестве кого я там находился. Где я тебе сейчас четвертого найду? Здесь, в лесу?

– Ладно. Времени мало.

Снизу раздался стон, и Сава вздрогнул.

– Это она.

– Ну вот, – улыбнувшись, сказал Дикий. – И нашатыря не нужно.

– Нам обоим нужен врач, – напомнил Сава. – И как можно скорее.

– Будет вам врач, – весело отозвался Дикий. – Заштопаю вас, как новенькие будете. А сейчас надо торопиться. Моя база в паре километров отсюда. Быстренько приводим эти грибочки в состояние «стояния», и вперед.

Но прежде чем Сава начал спускаться вниз, к Олесе, он схватил его за плечо. Зэк раздраженно обернулся.

– И еще, парень. Больше никогда не поднимай на меня руку, – тихо промолвил Дикий. – Я все понимаю. Ты устал, возбужден. Твои нервы ни к черту. Поэтому я сделаю вид, что этого удара не было. В первый и последний раз. Никогда и никому я не позволяю притрагиваться к себе. Догнал?

Сава смерил «камуфляжа» ничего не выражающим взглядом, после чего скрылся в землянке.

– Родная… Прости меня.

Услышав эти сбивчивые извинения, Дикий не смог сдержать презрительной ухмылки.

* * *

Вечером того же дня

Массивная дверь слегка приоткрылась. Сава осторожно заглянул в комнату, молча глядя на спящую женщину. На лице Олеси белела свежая повязка, губа зашита, все ее раны и ссадины обработаны и заклеены пластырем.

Взгляд Савы упал на босую ступню, выглянувшую из-под теплого одеяла. Вид беззащитно-трогательных пальчиков заставил его сердце сжаться.

«Потерпи», – мысленно попросил он и, ступая на цыпочках, бережно прикрыл ногу Олеси. Женщина вздохнула и перевернулась на другой бок.

Беглый зэк бесшумно вышел из крохотной комнатки.

– А, вот и наш доблестный рыцарь, – усмехнулся Дикий, увидев Саву. – Привет, Айвенго. Добро пожаловать в Томский заповедник «Северный Лог». Государственный инспектор Владимир Бойко, в простонародье Дикий, к вашим услугам.

Сава уставился на Дикого. Тот снял свою камуфляжную куртку, под которой была черная майка-борцовка, при этом оставаясь в выгоревшей на солнце кепке. На плечах и крепкой жилистой груди егеря, заросшей седоватыми клочьями волос, пестрели цветные татуировки – громадный клубок извивающихся змей с разинутыми пастями. Когда обладатель наколок двигался, змеи моментально оживали, и Саве даже казалось, что он вот-вот услышит злобное шипение пресмыкающихся.

– В прошлый раз их было меньше, – заметил он.

– Правильно. В прошлый раз я был моложе. На очереди спина – у меня как раз скоро день рождения.

Дикий обвел рукой стол, приглашая Саву.

– Чем богат, как говорится. Вина, правда, не держу. Вместо этого готов предложить хорошего самогону, сэр рыцарь.

– Брось дурака валять, – устало произнес Сава, плюхнувшись на грубо сколоченный табурет. Бросил короткий взгляд на закуску. Запеченный в углях хариус, глубокая миска с вареной картошкой, присыпанной пахучим укропом, от которой поднимался горячий пар, тонко нарезанное сало с розовыми прожилками, маринованные опята, обильно посыпанные колечками лука, черный хлеб и, конечно же, крупная соль. Точно такая же была в том самом спичечном коробке, что Ходжа вытащил вчера вечером из вещмешка. В скудном свете двух керосиновых ламп казалось, что каждый кристаллик соли сверкал, словно алмазная крошка.

В центре стола высилась литровая бутыль самогона, по запотевшей поверхности которой капельки воды торопливо чертили неровные дорожки.

– Я не пью, – сказал Сава, покосившись на граненый стакан возле своей миски.

– Ну и хрен с тобой, – отозвался Дикий, наливая себе в железную кружку, потемневшую от копоти. – Я два раза не повторяю. Вон банка, там компот клюквенный. А если хочешь – могу воды набрать. У меня тут свой колодец.

Сава молча наполнил стакан компотом, и они, чокнувшись, выпили.