Закованная свобода

– Эй, придурок-Хината, – на плечо легла сильная рука Кагеямы, заставляя невольно вздрогнуть, вспоминая неприятные прикосновения того парня и невыносимую тяжесть его противной ладони, и обернуться, встречаясь с взглядом вечно чем-то недовольного друга, – Пошли. Ты о чем задумался?

Шое вздохнул – все же Тобио ничуть не был похож на того сумасшедшего. Его руки были не такими тяжелыми и страшными, а, скорее всего, наоборот – аккуратными и красивыми, не внушая ничего, кроме тепла и счастья. И, хоть частенько его слова очень обидны, он никогда не причинит вреда и боли – Хината верит в это всем сердцем.

И его веры хватит, чтобы постоять за себя и свое мнение. И зачем вдруг он начал сравнивать Короля волейбольной площадки с каким-то… недостойным этого парнем? Его мысли так спутались, что, кажись, он мог бы и вовсе в них застрять не хуже любой мухи, попавшейся в ловушку паутины. Почему просто нельзя выкинуть все лишнее из головы? Хотя бы на время?

– Да так, – отстраненно наконец соизволил ответить Шое и тут же лучезарно улыбнулся, пытаясь всем своим видом показать, что все хорошо и скоро будет еще лучше, – Ну как я сегодня отбивал? Классно, да? Может, давай еще потренируемся?

Кагеяма хотел съязвить в ответ, однако, слегка задумавшись, лишь подозрительно обвел взглядом, хмуря брови и засовывая руки в большие карманы спортивной олимпийки, отчего Хината поежился, неловко поджимая под себя плечи. Мысль о том сумасшедшем парне все еще лезла голову, а поэтому натянутая улыбка могла выглядеть наигранно. Слишком наигранно для яркого солнца Карасуно.

Черт. Уйди. Уйди. Уйди. Он не хочет думать о признании парня. Совсем не хочет, не желает и не стремится, особенно о причине внезапного и очень пугающего преследования – еще чуть-чуть, и Хината точно сойдет с ума. Или, в самом безобидном случае, попадет в больницу из-за растяжения шейных связок – уж больно часто крутит головой в поисках возможной опасности.

И он ничего не может с собой поделать.

Надо избегать, прятаться и бежать. Надо. Ведь по-другому никак, да?

Ему не хотелось впутывать в свою небольшую проблему кого-то, не хотелось рассказывать о ней и не хотелось ударить в грязь лицом перед всеми, – он который раз повторяет себе это. Повторяет и повторяет, но не может отделаться от навязчивой идеи просто посоветоваться, спросить, как быть и что делать.

Черт.

Почему бы просто не исчезнуть?

– Нет, – все же ответил Кагеяма, – Уже достаточно поздно, а завтра еще тест по английскому.

И вновь этот удручающий предмет всему виной. Сколько же еще будет неприятностей?

– А тебя разве это волновало раньше? – Шое недоуменно склонил голову, все равно не понимая причины, – Да пошли играть!

Ответом послужил легкий удар по макушке – шутливый и безобидный, но все равно несправедливый, отчего пришлось нахмуриться и слегка ударить друга по колену в отместку, за что прилетела новая порция. И Хината даже охнул, хватаясь двумя руками за голову.

Стало почему-то веселее.

– Больно же!

– Пошли, – Тобио, привычно опустив голову вниз, направился вперед, подтягивая сползшую с плеча шлейку от своей сумки. Обиженно проводя высокую фигуру взглядом.

И Шое вновь тяжело вздохнул, понимая, насколько мелко выглядит рядом со своим гигантским другом и насколько ничтожно греет себя мыслью, что вскоре вырастет.

Хорошо, наверное, быть высоким. Никто не будет тебя задирать, смеяться, обзывать коротышкой и терять в толпе – разве не счастье? Будь он высоким, то тогда бы точно смог ответить тому парню! И, конечно же, прыгать выше! Настолько выше, что всегда бы видел ту сторону.

И в него бы тогда поместилось больше булочек с мясом.

В себя привел голос какого-то школьника, проходившего мимо.

– Эй, Дургеяма, подожди! – в поспех крикнул Шое, опомнившись, что стоит на одном месте, и, поудобней закинув сумку на плечо, поспешил за уходящим вперед Тобио.

***

С той неприятной встречи прошло еще несколько дней. Шое постоянно ловил на себе пристальный взгляд, а иногда даже мог увидеть знакомую тень где-нибудь поодаль – и тогда он, забывая про все на свете, бежал на всех парах, не контролируя ни ноги, ни свои действия. Страх был сильнее всех остальных чувств в эти моменты.

А еще Хината не высыпался.

Ему постоянно снились кошмары, из-за которых невозможно было спать. Каждый раз этот сумасшедший парень хватал его за грудки, больно припечатывал к стене и пытался что-то сделать, – и Хината именно в такие моменты просыпался, радуясь, что не знает и не протягивает до этого «что-то». Иначе бы все мысли занимало именно это.

Все его проблемы, как и всегда, отражались на игре. Он, честное слово, откидывал мысли подальше, запирал их на самый крепкий замок, прогонял прочь, пытался избавиться, выкинуть и даже забыть – не помогало. Совсем. Он не мог не думать об этом. Настолько погрузился в эту проблему, что даже обидные слова Кагеямы перестали иметь свою силу.

Он погрузился в это с головой, хотя и пытался улыбаться, делать вид, что все замечательно и вести себя по-дурацки весело. Пытался. Неужели этого недостаточно?

Как же он устал.

Серьезно.

Устал.