Закованная свобода

Так не должно быть. Шое мастерски пытался вести себя как обычно, всегда уклонялся от вопросов о своем самочувствии и полученных совсем недавно ранах, старался быть таким как все и вымученно заставлял себя забыть о своих проблемах.

Где… где он мог так проколоться? Особенно с Тобио?

– Ты изменился, – Кагеяма отвернул голову в другую сторону, сильнее сжимая ремень от сумки на своем плече. – Твоя игра изменилась. Все уже давно заметили, что с тобой что-то не так. В чем дело?

Хината ниже опустил голову.

Он не может рассказать. Только не сейчас. Только не тут. Только не ему. Черт.

Черт. Черт. Черт.

– Пожалуйста, – слезы так и норовили политься из глаз, отчего пришлось приложить руку к лицу. Губа задрожала – Шое парень, мужчина. Он должен всем показать, что сможет перенести это в себе, должен пережить и должен справиться сам, однако где-то внутри что-то предупреждающе хрустело – вот-вот и сломается, – давай… не будем об этом здесь?

Кагеяма только кивнул.

Вечер будет явно не таким, каким они себе его представляли.

***

Всю дорогу Хината оглядывался. Каждый столб вдали или идущий к ним навстречу случайный человек казался опасностью; ему мерещились тени и фигуры в темных закоулках, от которых он периодически вздрагивал, ближе подходя к идущему рядом Кагеяме. Почему-то они всегда ходили в тишине, оттого Шое сейчас об этом жалел – хотелось хоть как-то отвлечься от страха, преследующего по пятам.

Ему казалась, что тот безумец где-то рядом. Где-то наблюдает за ним, маниакально улыбаясь и выжидая нужного момента, чтобы загнать в угол и отобрать последнюю надежду спастись – и от таких мыслей бросало в крупную дрожь. Хотелось быстрее добраться до дома, надежно запереть дверь и унять сердцебиение, что уже эхом отражалось в ушах. Хината, если быть честным, в этот момент боялся и за себя, и за Тобио, предпочитая не ввязывать того в свои проблемы.

Черт, и почему ему все равно так страшно? Он же идет рядом с большим Кагеямой, который, наверное, вполне в силах за себя постоять. Так почему же? Почему так трясутся ноги? Почему душа сжимается в груди, а сердце грохочет так, словно хочет выломать все ребра?

Словно он не доверяет.

Хотя это было далеко не так – если было надо, то Шое непременно мог закрыть глаза и полностью положиться на Тобио. Даже на весь день. Ведь он знает, что этот человек полностью овладел всем сердцем – не зря же они такие… хорошие друзья? Пусть и спорят, соревнуются, иногда собачатся, но они полностью открыты друг для друга – и большего не надо. Потому что больше уже невозможно.

На самом деле.

Невозможно.

Некуда.

– Ты темноты боишься, что ли? – из мыслей вытянул голос Кагеямы, прозвучавший совсем рядом. Широкая ладонь крепко держала Хинатину руку чуть выше локтя, тяня вверх все выше и выше, отчего пришлось привстать на носочки. Тепло, что обожгло ледяную кожу, вызвало целую стаю мурашек, и Шое слегка вздрогнул, недоуменно заглядывая прямо в глаза Тобио.

– Да нет, – вопрос не был до конца понят, а посему Хината даже не понял, что вообще от него требовалось. Его так неожиданно вырвали из своего мирка, что разум приходилось собирать буквально по пазлам. – Нет?

– Темноты боишься, спрашиваю, тупица? – немного раздраженно переспросил Кагеяма, сильнее тяня вверх, будто хотел поднять Шое над землей.

Нет, серьезно. Поднимет же ведь.

– Н-нет, – уже более осознанно повторил Хината, – н-не боюсь.

– А чего тогда так дрожишь, ссыкун? – Кагеяма вздохнул, внимательно вглядываясь в лицо Шое, а потом, снова вздохнув, все-таки отпустил, явно не поверив. Тело вновь предательски пробило в дрожи, отчего Хината даже пошатнулся, не в силах удержать равновесие.

Словно центр тяжести сдвинулся куда-то в сторону.

Черт.

Приди в себя. Перестань выдавать себя с потрохами.

Черт.

– Не ссыкун я! – уже более громче возразил Хината, пытаясь контролировать все свои страхи внутри – не к добру то, что они так легко заметны другим, – мне просто холодно!

– Да конечно, – фыркнул в ответ Тобио. – Придурок-Хината.

Насупившись, Шое опустил голову, обидчиво поджав под себя плечи. Слезы подкатили к глазам, отчего пришлось сглотнуть вязкую слюну, пытаясь хоть как-то взять эмоции под контроль. Нельзя. И почему в этот момент ему так хочется плакать?

– Я… – голос дрогнул, и Хината прикусил губу, не решаясь говорить дальше. Он чувствовал – еще один неверный шаг – и он расплачется как трусливая девчонка.

Успокойся.

Успокойся. Успокойся. Успокойся.

И как, прикажете, ему справляться с проблемами, если он не может справиться с собой?

– Ты что… – Кагеяма подошел ближе и замолк.

Тишина пугала.

Слезы потекли из глаз.

Черт.

Но не успел Хината расплакаться, как его внезапно схватили за руку, заставив тревожно прикусить губу и поднять взгляд. Непонимание охватило всю душу, но спросить что-то не было ни сил, ни особого желания. Он только видел широкую спину впереди – остальное не мог из-за пелены слез – полностью доверившись Кагеяме.