Закрученный

— Я тайно встречалась с братом, в отличие от некоторых. И кого это ты называешь коровой? Сама размером с кита. Ты свою задницу в этих штанах видела? — она захихикала. — Хотя нет, забудь. Все уже видели твою задницу в этих штанах.

— Все сейчас увидят твою кровь, разбрызганную по деревьям.

Возможно, Виктории стоило прийти сюда одной.

— Лорен, ты великолепна, — сказала она, вытянув руки, чтобы удержать двух спорящих женщин, если они решат вцепиться друг другу в волосы. Да, они уже так делали, и это было унизительно для обеих. — Стефани, ты тоже красавица. А теперь, можно мне поговорить с братом? Пожалуйста?

Сорин поцеловал Стефани в висок, перед тем как поставить ее на землю. Он подал сигнал своим людям, махнув рукой.

— Садитесь. Все.

Теперь так официально. Вежливо.

— Садиться ку… да. Ох.

Виктория осмотрелась, ожидая увидеть только засохшие листья и веточки, по которым они шли. Но вдруг заметила четыре отличных пенька, по два напротив друг друга. Насколько невнимательна она была?

Виктория присела на ближайший к ней. Сорин занял противоположный, и Стефани — соседний с ним, оставляя Лорен пенек напротив.

Все, кроме одного, приспешники Сорина исчезли, но она знала, что те остались поблизости, наблюдая, прислушиваясь, защищая. Затем один из них вышел из тени, подтвердив ее догадки, держа в руках поднос с кубками, наполненными кровью.

Виктория взяла один и отпила немного. Кровь была теплой, с насыщенным вкусом, сладковатая.

Хотя у Эйдена слаще, Чомперс чуть ли застонал от облегчения.

— Удивлен, что ты пришла, — сказал Сорин, глядя прямо на нее.

Ей столько всего хотелось сказать, столько спросить.

— Почему ты никогда не навещал нас? — первое, что вырвалось у нее. Вопрос эхом повторился, и она покраснела, допивая остатки крови, чтобы спрятать лицо на несколько бесценных секунд. Ей стоило начать иначе. Не с обвинений в пренебрежении, чтобы он с самого начала перешел в оборону.

Но он был скорее удивлен, чем оскорблен.

— Я не думал, что ты хотела бы рискнуть навлечь гнев отца, — расслабившись, он снял мечи со спины и положил рядом со своим пеньком. — Я ошибся?

Ее плечи опустились, она поставила пустой кубок на землю.

— Я могла бы рискнуть навлечь его гнев, чтобы повидаться с тобой, так что полагаю, это отчасти была моя вина.

Лорен закатила глаза.

— Вечно ты берешь вину на себя или прощаешь, когда этого делать нельзя. Что ж, я бы точно рискнула встретиться с тобой, дезертиром эдаким, но ты все же даже не пытался связаться со мной. И позволь заметить еще кое-что. Если бы ты хотя бы наполовину презирал Влада так, как заявляешь, то ты бы точно встретился с нами. Так знаешь что? Ты все только болтаешь, и поэтому я тебя ненавижу и всегда буду ненавидеть. Может, мне прямо сейчас стоит вырвать тебе глотку, пока я не… Да быть того не может! Этот клинок, правда, изогнутый?

Она вскочила, выронив свой все еще полный кубок, кровь разлилась по земле.

В следующее мгновение она уже склонилась над его мечами, изучая их, пробегая пальцами по лезвиям, охая и ахая.

— Могу я забрать один? Или оба? Пожалуйста!

Он с легкостью добился ее мгновенного перехода от ненависти к «дай-дай-дай» режиму.

— Ты сможешь забрать оба, когда я покончу с человеческим королем.

Тошнота, которую Виктория почувствовала в своей ванной, перед тем как побрить голову Эйдена, вернулась в полной мере.

— Супер. Спасибо, — Лорен вернулась на место, прихватив один из клинков для изучения.

Сорин вперился в Викторию глазами, так похожими на ее собственные, что она могла бы утонуть в своем отражении.

— А ты? Что бы ты хотела от меня? Чтобы я сдался перед человеком?

Он больше не человек.

Свободная рука Стефани взметнула в воздух.

— Меня, меня. Я знаю. Выбери меня!

— Ты просил, чтобы я пришла, и вот я здесь, — сказала Виктория. — Зачем ты позвал меня? Чтобы я предложила тебе сдаться перед человеком?

Она думала, что ее слова взбесят его. Будь он Владом, так и было бы. Но он вновь ее удивил, ухмыльнувшись.

— Вижу, отец не выбил из тебя этот огонь, как я предполагал. Влад явно пытался.

— Так что? — подталкивала она его.

Сорин дернул одним из своих широких плеч.

— Я слышал зов твоего Эйдена и пришел сместить его с трона. Мне очевидна твое сильное увлечение им. Я также получал доклады. Но остальные расы уже смеются над нами. Скоро они скопом пойдут на нас, намереваясь наконец-то покончить с вампирами.

— Кто это смеется над нами? Он одолел ведьм и фейри… за одну только ночь! Скажи мне, когда тебе это удавалось в последний раз. Или отцу. Ты не сможешь, — добавила она, не успел он и рта раскрыть. — Ты просто ищешь оправдания, потому что жаждешь получить корону для себя.

Он опять повел плечом, ничуть не смутившись.

— Ну да, это правда. У меня есть право на эту корону. Право по рождению. Человек, кажется, неплох — для еды — но это все, кем он является, Виктория. Едой.

Нет, Эйден был намного больше, чем едой. Смелым и благородным. Он (почти) всегда заставлял ее чувствовать себя лучше. Никогда намеренно не вредил ей и никогда не станет, даже в наихудшем своем состоянии.

Она не могла сказать того же о Сорине.