Закрытая книга

– Сейчас! – крикнула я, сжимая руки так, что мои собственные ногти впились мне в ладони. Это было выше моих сил. Все вчерашние чувства обрушились на меня снова, как лавина, накрывающая маленький домик в горах. Это было слишком для меня, но я стояла и смотрела, не отрывая глаз. Вот тут он поднял меня на руки и унес наверх. Если повернуть чуть вправо, будет небольшая кухня, там, должно быть, осталась бутылка белого сухого, которую мы не допили. И два бокала. Хотя, скорее всего, их уже убрал кто-то. Прислуга? Я чувствовала, что хочу бросить все и вернуться назад, во вчерашнюю ночь, и остаться там, пережить ее снова и снова, даже зная о том, что окно существует.

Словно в ответ на мои мысли, штора в окне справа, там, где была кухня, дернулась, и вдруг – к моему глубочайшему изумлению – в окне появилась фигура Андре. Я вздрогнула и глубоко вдохнула, не зная, что предпринять. Андре был в белой рубашке, расстегнутой сверху, без галстука. Я хотела отойти, но это было выше моих сил, и я оставалась на месте, как парализованная, загипнотизированная его грациозной мужской красотой. Он не смотрел на меня, и я еле дышала, боясь, не вполне оправданно, что, если я издам слишком громкий звук, он увидит меня. Мне показалось, что Андре был чем-то расстроен. Он отошел от окна, и я выдохнула с облегчением и закрыла глаза.

Несколько мгновений. Я открыла глаза, и Андре уже смотрел на меня. Смотрел мне прямо в глаза, стоя там со стаканом воды в руках. Мы стояли, разделенные парой десятков метров, и сверлили друг друга взглядом. Мои щеки полыхали. Андре перевел взгляд чуть выше, и глаза его сузились. Через долю секунды Андре исчез, задернув за собой занавеску так резко, что я вздрогнула. Я обернулась и увидела, что Сережа стоит прямо рядом со мной. Когда он пришел? Как долго стоял? Я не слышала его шагов. Я слишком далеко ушла в свои мысли, глупая потерянная лживая девочка. Сережа смотрел на меня с ледяным бешенством, в то время как я продолжала бессмысленно пялиться на внутренний двор.

– Красивые камни, да? – Его голос его звучал язвительно. – Что происходит, может быть, скажешь, а?

Конец второй книги