Закрытие темы

Три Столба называется это место; два деревянные – вот они, а третий, железобетонный, возвышается в дальнем углу пустыря за овощным ларьком и кустом шиповника. Около Трёх Столбов я встречаю тебя после спектакля, жду на троллейбусной остановке и, чтобы убить время, сочиняю небылицы про горожан, которых вижу, всякие глупости, как в детстве, всякую чушь, как придётся. Двое вышли из дома, они шахматисты: один с фонариком, другой с корзиной – сражались, не щадя живота своего, до самой ночи, но после двенадцатой ничьей обнялись полюбовно и пошли собирать шампиньоны в парке имени Кирова. На втором этаже к окну подбегает усатый мужчина в домашнем халате – очень известный изобретатель; он сконструировал только что Усилитель Вероятности[14] и теперь глядит в окно с надеждой: вдруг хлынет заказанный дождь? А вот супруга его задёргивает властным движением занавески: пустое ты дело, муж мой, затеял, эх, пустое, – и гасит свет в комнате. А этот в чёрном берете и тоже с усами (конспиративными!) несёт валторну, старший мастер скотомогильника, будем знакомы, оприходовал по фиктивным накладным (рубль тридцать за штуку) без малого тысячу кошек, – а хотел ведь стать музыкантом! Завтра, други мои, суд и позорище, а сегодня музыка, пам-парам: Шуберт и Брамс, пам-парам, и до утра Гендель! Какая же это валторна? Просто резиновый шланг неизвестно зачем с какой-то воронкой. Нет, не валторна. И медленно-медленно-медленно выплывает «восьмёрка» из-за угла соседнего дома, и, вглядываясь напряжённо в светящееся нутро троллейбуса, я отступаю немного назад, в темноту пустыря, чтобы ты не увидела меня первой. Знаешь, я хочу тебя опередить, хочу застать в тот момент, когда на лице твоём нельзя прочесть ничего, кроме отрешённости и усталости. Через секунду ты будешь искать меня глазами, и твой взгляд скользнёт по мне, не замечая меня, и тогда сердце моё начнёт вдруг сжиматься от какой-то неизъяснимой сентиментальнейшей нежности. И я сделаю шаг навстречу; троллейбус остановится, откроются двери. Каждый раз я пытаюсь запомнить, запечатлеть в памяти – хотя бы ненадолго, хотя бы до утра – образ едва уловимого перехода от выражения сосредоточенности на твоём лице до улыбки, когда глаза наши наконец встретятся. Фокус такой получается только здесь, у Трёх Столбов, на остановке троллейбуса; в иных местах, где мы назначаем встречи, сколько бы я ни высматривал тебя из потока прохожих, ты всегда подкрадываешься незамеченной.

– Ты не заметил, кстати, внизу открыт подвал?

– Кажется, открыт.

– Будут кошки мяукать.

– Опять не выспимся.

– Что-то устаю от лестницы. Крутая больно.

– Эх ты, старуха.

– Старуха.

– Может, ты беременна?

– Нет, не беременна. Не смотри.

(«Из окна твоей комнаты окна соседнего дома…»)

– Прочесть стихотворение?

– Прочти.

– Из окна твоей комнаты окна соседнего дома, словно комикса кадры с последней страницы журнала для детей и подростков та-та-та, та-та-та влекомый тра-та-та-та, та-та-та не знала.

– И всё?

– Больше не придумал.

– А что ты скажешь, если мы поделим котлету.

– Холодную?

– Можно и так.

– Скажу спасибо.

А ещё я скажу вот что…