Закрытие темы

– Шутка. Зачем ты так плохо шутишь, – и, встав из-за стола, подошёл к плите.

Вода в баке ещё не остыла. Я спросил гостей:

– Не хотите ли ещё кипяточку?

– Оставьте ребёнку, – сердито ответила Антонина Яковлевна.

– И ребёнку хватит, и всем. Назавтра у меня целое ведро стоит.

– Ну разве что только полчашечки, – уступчиво проговорил Александр Антонович. – У вас руки дрожат, разольёте.

– Ха! – Иначе ответить я не нашёлся, впрочем, руки дрожали как раз у него.

Я промолчал.

Мы долго молчали. Смотрели на пляшущий огонёк. Александр Антонович пил из чашечки маленькими глотками. Пламя свечи вытянулось и задрожало.

– У вас есть ножницы? – спросила Антонина Яковлевна.

– Ножницы? – переспросила жена.

– Ребята. – Александр Антонович поставил чашку на блюдце. – Как вам не совестно. Разве это по-товарищески? Так не честно, нехорошо, нельзя так. Вы должны нам всё рассказать. Всё.

– Но я уже всё рассказала.

– Неправда.

– Зачем нам говорить неправду? – обиделась жена. – Зачем нам обманывать?

Она перегнула кухонным ножом коптящий фитилёк надвое, кончик утонул в расплавленном парафине, замерцал исчезающий огонёк, но не погас, успел зацепиться, ожил.

– Я знаю зачем, – сказал Александр Антонович. – Вы думаете, я не знаю? Нет, знаю. Всё правильно. Вас можно понять.

– И как же вы нас поняли, интересно?

– Да так и понял. Их возможности вовсе не беспредельны. Вот и весь разговор. Число каналов ограничено. Тысяча, две… может, сотня… А может, и вообще единицы. Так что лишним места не будет. Число посвящённых, милые мои, не должно превышать допустимое. Или я не прав?

Я сказал:

– Давайте не будем об этом.

Антонина Яковлевна сделала вид, что собирается.

– Нам пора.

Жена моя засуетилась, отговаривая, – мол, застелено уже, мол, ночь, посмотрите, скоро час комендантский. Антонина Яковлевна, расстёгивая и застёгивая сумочку, говорила, что у них пропуск, а пройтись ночью по городу четыре версты – это одно удовольствие. «Так вас бандиты застрелят». – «У Александра Антоновича есть пистолет».

Разумеется, никуда они не ушли. Остались как миленькие. А когда жена моя увела их показать, куда им укладываться, и я остался один, опять, как и вчера, и позавчера, и год назад, отвратительно заскрежетало за стенкой, – это старая бабка, соседка, двигала по полу ночной горшок металлической кочергой, – от скрежета у меня побежали мурашки по коже.

Я один сидел в темноте. На душе было скверно. Я досадовал на жену за тот бессмысленный разговор, за то, что жена моя выскочка, не думает, что говорит, не понимает элементарных вещей, за причуды её бабьи, за её затею отметить мой день рождения. Боже, как я не люблю свой день рождения! Я не вижу разницы между днём рожденья и поминками. День рожденья – это поминки по жизни, прожитой до этого дня. Зачем ежегодно отмечать свои же поминки? Помянуть день рождения вместе со всей жизнью всего логичнее, когда жизнь кончится. Но моя жена так не думает.

Появилась в дверях со свечкой.

Спросил её:

– Ну как же ты так?

Вместо ответа она сказала про бабку:

– Жива, значит. Скрежещет… – И добавила, удаляясь: – Я безумно устала.

Слышал: проверяет, закрыта ли дверь на щеколду.

… Все спят в нашем доме.

Дочь моя, подтянув колени к лицу, спит на боку. Прячет нос. Одеяло сбилось в ногах. Я её накрываю. Я пытаюсь представить, видит ли она какой-нибудь сон. Кто ей снится и что? Я разгибаюсь, выпрямляю спину. Локти я разворачиваю так, чтобы они смотрели у меня в противоположные углы комнаты. Я говорю шёпотом: «Гопо мопо…» – молчу, прислушиваясь, и, убеждаясь, что можно, «шаду…» – продолжаю – «сивопи…» – и уже громко:

– Апля оря итуриси шуб протази. Дыр бул щыл…

Меня словно бьёт током. Космическая энергия проникает в меня. Я чувствую что-то… желанную тяжесть в ногах, мне хочется лечь. Повернувшись к окну, смотрю с благоговением в тёмную бездну космоса. Тучи… если б не тучи…

Стреляют.

Два выстрела со стороны проспекта Свободы. Топот ног под окном. Удаляющиеся голоса. И ещё один выстрел, но уже далеко, за пятым сектором.

И опять – тишина. Всё стихло.

Я целую дочку в лоб и ухожу спать.

1992

Гуманистический идеал антропофагии