Закрытый клуб

Стены сглаживались, выравнивались и вскоре превратились в земляные пол и потолок. Пролетев вперед, я врезался в толстый пласт грязи и пропахал в нем длинную борозду. Не открывая глаз, я на мгновение замер и прислушался. Все тихо. Ни взрывов, ни рычания, ни голосов. Ни даже скрипа кузнечиков. Только завывание воздуха, как в сквозных тоннелях.

Пальцы рук и ног двигаются? Двигаются. Зрение при мне? Да. Деревянные щепки в теле есть? Ответ отрицательный.

Ситуация налаживалась.

Здесь стоял резкий неприятный запах, грязь была густой, слежавшейся. Каменные стены были покрыты письменами, на вид примитивными, но скорее математическими, чем пиктографическими. Может, здесь когда-то обитал пещерный Эйнштейн?

Все тело болело, но вроде ничего не было сломано.

Увидев проход, пробитый в скале, я направился туда. Я шел слишком быстро, и меня чуть не увидели люди, стоявшие в конце коридора. К счастью, они были заняты разговором, и я в долю секунды прижался к стене. Никогда не подозревал в себе способности двигаться так быстро.

В дальнем конце коридора стояли три женщины. Их губы шевелились, но слов я не слышал. Совсем молодые, они напоминали красивых мамаш на детской площадке. Их кожа светилась под слабым светом, сочившимся из потолочных щелей. Казалось, они веселы и в хорошем настроении. Одна из них смеялась. Их грациозная походка напоминала танец. Они исчезли за углом.

Я медленно двинулся вслед за ними, надеясь, что никто сюда не свернет и не увидит меня. Но вокруг было совершенно тихо. При каждом шаге под подошвами хрустели мелкие камешки. Сжимая увесистый лом в сумке, я чувствовал себя увереннее.

Дойдя до места, где повернули женщины, я задохнулся от холодного свежего воздуха. Заброшенный коридор, по которому я шел, здесь раздваивался. Сперва я пошел направо, за женщинами, но интуиция подсказывала сделать иначе, и я повернул налево. Не знаю почему. Я обрадовался своему выбору, когда коридор привел меня к крутой каменной лестнице, с двух сторон обрамленной колоннами. Ступени были широкими, но крутыми — лестница заканчивалась высоко над головой. Поднимаясь, я уже заметил, что она ведет к наклонному проему, вроде входа в ассирийские храмы, которые я видел в учебниках истории. Ни движения, ни звука не доносилось оттуда, но с порога я узнал знакомый зал — с алтарем в центре и с шестом, поднимавшимся с пола до высокого каменного свода. А за алтарем стояла машина, тихо гудя и двигаясь в тени.

Глава 38

Ее длинные паучьи щупальца неестественно сгибались и выворачивались, совершая движения, которые казались живыми, но явно не человеческими. Вообще не движениями млекопитающих. На нее было жутко смотреть. Машина была старинная, вроде печатного станка Гуттенберга. Ей, наверное, сотни лет. Сколько же времени эти люди реплицируют себя? Сколько веков они живут?

Машина оказалась больше, чем мне показалось тогда через решетку вентилятора под потолком. Тонкие многосуставчатые щупальца крепились где-то внутри центрального механизма; они заполняли комнату и нависали надо мной. Щупальца сгибались в суставах, повторяя движения ритуального танца, но механически. Они напоминали живых танцовщиц не больше, чем соединенные линиями созвездия Медведиц похожи на живых медведей.

Мне захотелось выбраться отсюда как можно скорее. Спасти Сару («Если она еще жива», — ввернул мерзкий голосок в моей голове) и никогда сюда не возвращаться. Но я знал, что должен сделать. Если моя теория верна, эта машина — механическое сердце дьявольской сети, удерживающей одержимых в плену. Разбить ее на куски бесшумно не получится, а шум выдаст меня. Но если действовать быстро, я освобожу Найджела, Дафну, Джона и всех остальных, а те, кто за мной охотится, лишатся тел. У них не будет рук, чтобы схватить меня. Таков был мой план.

Знаете старый анекдот про экономиста, попавшего на необитаемый остров? Он решил построить навес и сказал: «Во-первых, представим себе молоток».

Если я ошибся, у меня не будет шанса найти Сару.

Но, отправившись искать ее в этом лабиринте, я, возможно, уже не вернусь сюда, и у меня не будет возможности разбить машину.

Колебался я недолго. Я знал, как хотела бы Сара, чтобы я поступил.

Я сунул руку в сумку Майлса и вынул лом. Прошел по залу и поднялся по ступеням алтаря к стоявшей за ним машине.

И тут я увидел то, отчего у меня остановилось сердце, а из легких будто откачали воздух.

На каменном алтаре лежал прикованный цепями человек. Кляп во рту не давал ему говорить. Его запястья были в ссадинах и синяках от наручников. Увидев меня, он неистово забился и задергался в цепях. Его умоляющий взгляд впился в меня.

Это был Джон Андерсон.

Я подбежал к нему. Что я чувствовал? Ужас, конечно. Руки и ноги Джона, раздетого донага, были прикованы к наклонной каменной плите. Длинные цепи позволяли ему приподнять руки, но железные манжеты впивались в тело, перетягивая мышцы. Джон так звенел и громыхал цепями, что я невольно оглянулся на дверь и жестом попросил его успокоиться. Глаза у Джона были дикие и выражали ужас, но мне показалось, что он понял. Джон притих.