Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры

Какой «платформе» надлежало урегулировать старый конфликт? Конституционной! По английскому образцу. Романовы отстранялись от реальной власти. Та целиком сосредотачивалась в руках главы Комитета министров, сформированного депутатами парламента, избранного населением. Тот же парламент принимал бы законы, в том числе экономические, и распределял бы бюджетные деньги в интересах двух промышленных фракций – «питерской» и «московской», а не одной, как раньше. В премьер-министры намечался, разумеется, С.Ю. Витте. Технология государственного переворота заключалась в следующем. «Москвичи» при помощи РСДРП организуют всеобщую всероссийскую стачку, учтя опыт 1903 года. «Питерцы», задействовав придворные связи, добиваются мирной капитуляции Николая II.

Пока сохранялся шанс на возвращение в Минфин, Витте медлил прибегать к радикальной мере. Наконец, 27 января 1904 года телеграф известил Санкт-Петербург о нападении японцев на русские суда у Порт-Артура, и 4 февраля Э.Д. Плеске покинул пост управляющего Министерством финансов. 5 февраля им стал еще один приверженец Витте в звании товарища министра (1896—1902) – Владимир Николаевич Коковцов. По тому, что Николай II упорно замещал вакансию креатурами Витте, нетрудно догадаться, что это – результат влияния императрицы Марии Федоровны. Споры матери с сыном о судьбе Сергея Юльевича порождали «золотую середину»: российскими финансами по-прежнему распоряжались люди из его команды, а не выдвиженцы Плеве или кого-либо еще. Между прочим, конкурировал с Коковцовым Д.А. Философов, товарищ генерального контролера П.Л. Лобко, единомышленника Плеве. «Японский» раунд борьбы за реабилитацию реформатора закончился 28 марта повышением Коковцова из управляющих в полноценные министры финансов. Естественно, главного героя подобный финал не мог удовлетворить. И вот неминуемое следствие неприязни императора: 21 апреля 1904-го представители девятнадцати крупнейших предприятий Урала обратились к А.С. Ермолову с просьбой собрать в Санкт-Петербурге чрезвычайный съезд уральских горнопромышленников…

Николай II грозящей ему опасности, увы, не видел. Очарованный Плеве, царь всецело полагался на него. Сам же шеф МВД в ту пору главной проблемой считал крестьянский вопрос, а не рабочий или предпринимательский. Вячеслав Константинович задумал уберечь крестьянскую Россию от революционных потрясений, наглухо изолировав мужика от образованных слоев – дворянства, интеллигенции, фабрикантов и даже фабричных рабочих, смущавших умы селян то либеральными идеями, то социал-демократическими, то народническими. Врага номер один, конечно, разглядел… во дворянстве, через подконтрольные благородному сословию земские учреждения непосредственно опекавшем крестьянство. Отсюда и инициативы консервации правовой обособленности крестьян, общинного землевладения с упрощенным порядком выхода из нее (для избавления от неблагонадежного элемента), сокращения полномочий земских управ, административных ревизий в политически нелояльных земствах (московском, вятском, курском, тверском), расформирования земских органов открыто непокорных (тверской губернской и новоторжской уездной управ).

Чем аукнулся императору охранительный проект любимого министра? Ростом среди помещиков сторонников ограничения самодержавия. В авангарде набиравшего силу движения шли земства, участвовавшие в учреждении «Союза освобождения» летом 1903 года во главе с представителем Твери И.И. Петрункевичем. Правительство отреагировало на фронду по обыкновению – репрессиями. Те же репрессии обрушивались и на самих мужиков, с весны 1902-го выражавших свое недовольство реальным положением дел в деревне поджогами и разграблением господских усадеб в разных концах огромной страны.

Факт, достойный примечания. Плеве и вслед за ним государь оценивали политическую ситуацию по внешним признакам, не по существу. Количество брало верх над качеством. Бунт многомиллионного крестьянства страшил больше, чем стачка сотни тысяч рабочих. Тандем не обратил внимания на то, что сельское восстание при всей массовости и разорительности – явление стихийное, скоротечное и очаговое. Каждая конкретная община бьется за справедливость для себя и у себя. Выступить вместе со всеми единым фронтом она не способна. В отличие от рабочего коллектива… Аморфность и инертность крестьянского движения служили залогом устойчивости государственных основ Российской империи. Так что Николай II напрасно по совету Плеве остерегался крестьян, ополчился против земств и проигнорировал опасность с другой стороны – фабричной.