Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры

Монарх не сбежал из Санкт-Петербурга со страха, а в точности исполнил свою часть плана, разработанного с целью отставки Святополк-Мирского, вернее, создания нужного впечатления у Марии Федоровны. Ей надлежало ужаснуться и разочароваться в своем «фаворите», не умеющем поддержать должный порядок в столице. Потому и потребовалось «кровавое воскресенье». Авторы провокации – из окружения великого князя Сергея Александровича. Впрочем, это – особая история. А пока «монархисты» расстрелами рабочих охлаждали конституционный пыл земской и университетской общественности, их главный враг в лице Витте и торгово-промышленной элиты приготовился с максимальным эффектом использовать «подарок», собственноручно сотворенный властью 9 января. Увы, защитники Николая II опасность, исходившую от возникшего совсем недавно союза, в первые дни Нового года еще не разглядели. Иначе бы рабочую демонстрацию ожидал совсем другой прием в Зимнем дворце – по-настоящему радушный и непременно с участием царской особы.

Витте ловко обманул консервативную партию своим нарочитым нейтралитетом. Понимая, что произойдет в роковое воскресенье, он не предпринял ничего для предотвращения бойни и десяти деятелям культуры во главе с М. Горьким, посетившим его поздним вечером 8 числа с просьбой организовать визит рабочих к царю, на полном серьезе заявил, что ныне безвластен и не в состоянии чем-либо помочь. А мог, к примеру, предупредить Марию Федоровну о подоплеке направленной против князя Мирского интриги. Не предупредил…

В итоге 18 января 1905 года Святополк-Мирский покинул, наконец, высокий пост, уступив место А.Г. Булыгину, креатуре великого князя Сергея Александровича. Другая креатура того же лица – Д.Ф. Трепов – с 10 января де-факто, с 11 января де-юре в звании генерал-губернатора Санкт-Петербурга диктаторски распоряжалась как в самой столице, так и в империи в целом. Александр Григорьевич больше числился министром, чем руководил МВД. По-настоящему в нем верховодил Дмитрий Федорович, 21 мая 1905 года удостоившийся официального чина в ведомстве – товарища министра. Он-то, ознакомившись с ситуацией, и сообразил первым, откуда исходит подлинная угроза династии Романовых.

Витте озвучил свой ультиматум 17 января: А.С. Ермолов на приеме постарался внушить императору, что без формирования кабинета министров во главе с главой Комитета министров и созыва выборного представительного органа социального взрыва не избежать. Государь, конечно же, по совету Трепова, не отверг инициативу с порога, а постарался ее заболтать. Сначала на консультациях с министрами 3 и 11 февраля. Затем, когда министры буквально вынудили его 18 февраля пообещать народу Думу совещательного характера, – в комиссии под председательством Булыгина. Тем временем генерал-губернатор отчаянно пытался сорвать честолюбивый план Витте. Тому, кто в 1902-м проиграл битву Гужону, не требовалось объяснять, на что рассчитывал опереться Сергей Юльевич.

4 февраля 1905 года эсер И.П. Каляев бомбой убил великого князя Сергея Александровича. Несомненный акт возмездия за «Кровавое воскресенье»! Впечатление на общественность покушение произвело колоссальное. А вот политический эффект в отличие от двух предыдущих громких акций (с Сипягиным и Плеве) оно имело нулевой. Взрывать надлежало Трепова, а не Романова, либо никого. Не подозревая о том, крестьянская радикальная партия дала Дмитрию Федоровичу моральное право на ответный выстрел. И генерал выстрелил, причем в цель самую что ни на есть верную. В Савву Тимофеевича Морозова!

Успех революции Витте всецело зависел от масштабов всероссийской всеобщей стачки. Поднимать рабочий класс на борьбу предстояло РСДРП – фракциям «большевиков» В.И. Ленина и «меньшевиков» Ю.О. Мартова. Оплачивать недели простоя и прочие нужды собиралось московское купечество и акционеры западных компаний. А кто являлся связующим звеном между ними? С.Т. Морозов, у которого с весны 1904-го на фабрике в Орехово-Зуево трудился инженер Л.Б. Красин, лидер социал-демократических ячеек на территории Российской империи. Раскол РСДРП после II съезда на «большевиков» и «меньшевиков», на ленинцев и мартовцев, на Бюро комитетов большинства и ЦК РСДРП, на читателей газет «Вперед» и «Искра» раздражал региональные комитеты, действовавшие в условиях подполья, а не тихой эмиграции. На фоне падения престижа разругавшихся в Лондоне отцов-основателей авторитет Красина, стремившегося к объединению обеих фракций, внутри России вырос неимоверно. Де-факто именно он руководил теми, от кого зависело, когда и какое предприятие выключит станки.