Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры

После чего господа инспектор Игнатов и ротмистр Ратько, в сопровождении Жилкина и Красивского, пошли в спальню рабочих, где инспектор разъяснял фабричным все нововведения и изменения, которые приняты для новых расценков и правил.

Рабочие нашли сделанные изменения для них невыгодными и просили.

1-е) оставить старый расценок с добавочной оплатой всех работ, сопряженных с заправкой и присучкой, по 75 коп. в день. Другими словами, они, наконец, высказали требование о повышении заработной платы;

2-е) оставить на фабрике Макарова и Синицына;

3-е) возобновили претензию об уплате 25 % с заработанного рубля с Пасхи 1901 года, то есть 42 000 руб.;

4-е) просили вернуться к прежнему распределению дня и уничтожению получасового перерыва на чай в 8 час. утра, на которое согласилось правление по требованию рабочих.

Проговорив час с рабочими, господин фабричный инспектор им заявил, что правление фабрики не желает идти на дальнейшие уступки, что он больше ничего добавить не имеет, и удалился.

Вести переговоры с рабочими в спальне остались ротмистр Ратько, Жилкин и, в особенности, Красивский, который произнес несколько длинных речей.

К четырем часам ротмистр Ратько вернулся в контору и, переговорив по телефону с начальником охранного отделения, послал за Красивским и сказал ему, что он едет с докладом к обер-полицеймейстеру и по телефону передаст ему, как действовать дальше.

По отъезде ротмистра Ратько, Красивский пошел опять вести переговоры с рабочими, а в 5 часов прислал 2-х рабочих за господином фабричным инспектором, требуя, чтобы он пришел в казарму выслушать заявление рабочих.

Вернувшись с переговоров с рабочими, господин фабричный инспектор заявил правлению, что ткачи, оставляя в силе все высказанные ими 2 часа тому назад требования, отказались от желания получить огульное вознаграждение в 42 000 рублей.

Господин фабричный инспектор должен был еще раз им подтвердить, что фабричная администрация не желает соглашаться на их требования.

В 6-м часу ротмистр Ратько вызвал Красивского к телефону и приказал ему заявить рабочим, что они должны в течение двух дней покинуть фабричные казармы до выселения их судебным порядком и уехать, по возможности, в деревню; для лиц же, не имеющих деревни, будет приготовлено помещение (на другой день для помещения рабочих по приказанию обер-полицеймейстера нанята пустая фабрика неподалеку от участка).

28-го февраля с раннего утра ткачи стали собираться и уезжать в деревню, но отъезд рабочих приостановился вследствие приведения в исполнение угрозы господина обер-полицеймейстера, который командировал комиссию для освидетельствования фабрики в санитарном отношении и вследствие распространяемого слуха Красивским, что через два дня хозяева будут выселены из Москвы, если не согласятся на требования рабочих.

Прибыли полицеймейстер полковник Ефимович, участковый врач, участковый архитектор и два гражданских инженера, служащих при канцелярии обер-полицеймейстера.

Осмотр комиссии длился в течение целого дня, составлен акт по каждому поставленному обер-полицеймейстером вопросу, но отступление найдено только по вопросу совместного проживания мужей с женами в общей казарме, что противоречит § 12 особого постановления 1898 г. его императорского высочества господина московского генерал-губернатора, требующего особых спален для женщин.

На что заведующий фабрикой дал объяснение, что § 12 особого постановления выражен не ясно, а потому на всех московских фабриках допущено совместное помещение для жен и мужей.

В 10 час. вечера полковник Ефимович доставил акт господину обер-полицеймейстеру, а в 10 ½ часов вечера правление получило телеграмму, вызывающую его к господину обер-полицеймейстеру к 3 часам дня 1-го марта.

1-го марта с 10 час. утра возобновился отъезд ткачей в деревню и на квартиру, нанятую полицией.

Когда правление явилось в 3 часа к господину обер-полицеймейстеру, последний заявил, что рабочие не признают возможным согласиться с новым расценком, находя, что таковой уменьшен и его следует увеличить.

Мы ответили, что фабричный инспектор утвердил представленный ему расценок только после того, как убедился, что расценок, расчлененный, согласно его желанию, на несколько отдельных частей, в общем даже несколько превышает прежний, а потому правление не находит возможным сделать какие-либо изменения, которые вызвали бы увеличение заработной платы.

Господин обер-полицеймейстер ответил, что, так как усилия посланных им агентов не привели ни к какому результату, он предлагает нам самим уладить этот вопрос, для чего советует переговорить с рабочими и пойти на возможные уступки, так как в противном случае, может повлечь за собой плохие для Товарищества последствия.

На ответ правления, что хуже настоящего положения дела ничего не может быть, так как фабрика не работает, обер-полицеймейстер предупредил, что лично для членов правления положение может еще значительно ухудшиться».

Бухбиндер Н.А. Зубатовщина в Москве // Каторга и ссылка. 1925. № 1. С. 126—131.