Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры

«Вечером того же дня ко мне пришел Дмитрий Федорович Трепов, чтобы проститься с моей женою, – его сестрою, – так как он собирался выехать в действующую армию на Дальний Восток. Говоря со мною о виденных за эти дни беспорядочных действиях полиции и войск, он сказал, что полиция, видимо, не имеет точных инструкций и действует крайне неумело. Между прочим, он нашел особенно неуместным, что войска наступают фронтом иной раз на припертую к стене толпу. Это вызывает ожесточение толпы и заставляет ее оказывать противодействие; следовало бы войскам и полиции стараться вклиниваться в толпу и отрезанные части вгонять во дворы домов, где поодиночке полиции записывать имена и так же поодиночке выпускать, когда толпа рассеется. Главных же крикунов препровождать в участки, где подвергать краткому допросу, после чего и их выпускать. Таким образом, по его словам, ему в Москве удавалось многократно рассеивать толпу без кровопролития.

Говоря о своей будущей судьбе, Трепов мне сказал, что, как ему ни тяжело расставаться с семьею, которую оставляет в Петербурге в такое тревожное время, но он счастлив, что едет на фронт, подальше от тяжелой административной ответственности. На мое возражение, что, именно, в это время он, в сущности, не имеет права не предложить воспользоваться его полицейскою опытностью, Трепов в большом волнении ответил, что, по приезде в Петербург, он доложил государю причины, побудившие его возвратиться к строевой службе, и при этом случае высказывал царю, что в данный момент считает необходимым систематическою строгостью восстановить порядок в России, но, одновременно с этим, вводить постепенно и последовательно либеральные мероприятия, клонящиеся к установлению конституционного порядка. Причем спросил императора, принял ли он окончательное решение относительно дарования конституции и неуклонного ее проведения. Получив уклончивый ответ государя, Трепов решил твердо настаивать на своем отъезде на Дальний Восток, полагая, что, в таком случае, никакой пользы он принести не сможет на административном посту, на занятие которого ему намекал царь.

После этого разговора Трепов взял с меня слово не упоминать Фредериксу о его пребывании в Петербурге, чтобы не помешать его отъезду, и мы простились».

Мосолов А.А. При дворе последнего российского императора. М., 1993. С. 195.

Хотя Александр Александрович датировал этот визит генерала вечером 10 января, данное им же далее описание того, как назначался Трепов столичным генерал-губернатором, однозначно свидетельствует о том, что встреча родственников состоялась накануне, вечером 9 января 1905 года. Мосолов со слов барона Фредерикса сообщает о совещании 11 января в кабинете царя в Царском Селе, на котором Николай II принял решение об учреждении столичного генерал-губернаторства. На пост помощника нового «министра» Фредерикс рекомендовал Трепова. Император тут же вызвал генерала и после вечерней беседы с ним решил доверить новую должность ему. Однако в своем дневнике Николай II написал о том, что «решил назначить генерал-майора Трепова генерал-губернатором столицы и губернии» 10 января, после чего тем же «вечером» имел совещание «по этому поводу» с Треповым, Мирским и Гессе, кстати, упомянутым в мемуарах Мосолова.

Из рапорта С.М. Парфенова, заместителя управляющего Московско-Казанской железной дорогой, 8 октября 1905 года

«В 12 ч[асов] дня 7 октября партия человек 60—70 служащих Управления, слесарей и посторонних лиц ворвались… в залу Управления дороги и образовали сходку, на которой была прочтена… программа, по заявлению председателя сходки, Всероссийского союза железнодорожных служащих, после чего сходка, постановив начать забастовку, отправилась по конторам Управления и силою прекращала работу… Таким же путем была прекращена работа телеграфа и центрального телефона Московской пассажирской станции. Затем толпа служащих и посторонних лиц отправилась в депо и выпустила пары из паровозов, свертывая и забрасывая гайки и другие мелкие предметы оборудования паровозов.

В это же время на путях Московско-Казанской дороги… мастеровые… срубили у Красносельского моста телеграфный столб со всеми главными линейными проводами.

Последний пассажирский поезд, вышедший вчера из Москвы, был № 12 в 1 ч[ас] 10 м[инут] дня. На дальнейшие поезда машинисты отказались выезжать из депо, ссылаясь на боязнь быть застреленными. Товарное и воинское движение прекратилось еще в ночь с 6 на 7 октября».

Революция 1905—1907 гг. в России. Документы и матрериалы. Всероссийская политическая стачка в октябре 1905 г. Ч. 1. М. – Л., 1955. С. 266, 267.

Из представления А.В. Степанова, прокурора Московского окружного суда, 8 октября 1905 года