Закулисные тайны и другие истории…

Как вмешалась политика в культурный процесс? С напряжением русско-американских отношений сложнее ли стало русским артистам продвигать себя на Западе? Как обстоит дело с мюзиклом «Доктор Живаго», который приостановили на Бродвее…

Безусловно, ухудшение политической ситуации не могло не повлиять на культурные отношения. Конечно, стало много хуже, отменяются гастроли с обеих сторон, рушатся совместные театральные и музыкальные проекты. Я это ощущаю и на себе, и многие мои коллеги это ощущают. Причем не только в США, это относится и к Европе, и к Японии… Нет, пока всё идет по инерции квазинормально, но напряжение нарастает, и я с ужасом жду момента, когда наступят санкции в области культуры со стороны Запада, а потом и контрсанкции со стороны России. Я даже не хочу думать, в какой ужас тогда мы все погрузимся. Когда запретят слушать джаз и рок, когда нельзя будет посмотреть американские или европейские фильмы, когда нас лишат Фейсбука и Твиттера. А мы ведь близки к этому, последний московский Кинофестиваль показал это со всей наглядностью.

А насчет «Доктора Живаго» – думаю, здесь политика ни при чем. Просто слабый мюзикл, я это предсказал несколько лет назад, когда его еще ставили в Калифорнии. Взялись не за свое дело, вот и погорели по полной, потеряли больше 10 миллионов долларов

В вашей книге есть главы «как я разлюбил американский театр», «как я разлюбил американскую литературу»… Есть ли что-то американское, что вы разлюбили в последнее время?

Если вы прочитаете мои книги, поймете, что там эти фразы сказаны скорее в ироническом контексте. Я разлюбил то, что я любил, глядя из России, и имея убогое представление об американской культуре. Стандартный набор советского человека: из литературы – Хемингуэй и Фолкнер, из популярной музыки – Фрэнк Синатра и Элвис Пресли, из джаза – Луис Армстронг и Элла Фитцджеральд, из кино – Коппола и какой-нибудь Стэнли Кубрик. Не то, что я во всех названных разочаровался, они по-прежнему прекрасны. Но я открыл для себя столько новых имен, что эти отошли на второй план. В этом смысле я разлюбил. Но и полюбил тоже.

Что вы читаете? Из чего черпаете вдохновение?

Я читаю очень много. После того как я открыл для себя электронное чтение и связанные с ним удобства – не надо таскать с собой тяжести, мгновенный поиск забытой цитаты, легкие заметки по ходу чтения – я стал читать в 10 раз больше, чем раньше. Особенно приятно, если ты встречаешь в тексте какой-то «референс» к другому тексту, ты тут же, мгновенно, не отходя от айпада, скачиваешь его себе и, так сказать, знакомишься с ним и расширяешь кругозор. В общем, границы Гутенберговой галактики расширились до Эйнштейновой вселенной.

А что я читал в последнее время? Будете смеяться – перечитал «Войну и мир» Толстого. Мне понравилось. Хотя и не всё.

Есть ли у вас любимые стихотворения Владимира Гандельсмана?

Я считаю Володю Гандельсмана одним из самых талантливых ныне живущих русских поэтов. Знаю его всю жизнь (он мой двоюродный кузен), и восхищен тем путем, который он проделал, и в жизни и в литературе. У нас с ним есть одно общее произведение (по Набокову). Мечтаю написать с ним еще что-нибудь.

Что считаете самым большим достижением в жизни?

Пожалуй, то, что я сохранил себя. Всю жизнь занимался своим любимым делом, не подличал, никого не обманывал и не подводил, старался, что была в порядке семья, моя любимая жена – Ирина Гинзбург-Журбина, мой сын – американский композитор Лев Журбин, мои внуки. Пока что всё шло нормально. Молю бога, чтобы и дальше было так же. Чтобы не было никаких новостей. Как говорят американцы, no news is a good news.

О чем сожалеете?

Что жизнь, оказывается, коротка. Вот мне уже 70, чувствую себя на 28, и столько еще надо успеть сделать… а ведь природу не обманешь.

Что мало времени в последние годы проводил с мамой.

Что не всегда успеваю пообщаться с любимой женой.

Что есть масса мест на Земле, где я еще не был.

В общем, многое еще не поздно исправить. Кроме мамы – её больше нет.

Что хотели бы получить в будущем?

Покой. Мир в душе. Покончить с суетой. Понять, что в моей жизни наступил вечер.

Как говорил Бабель про своего героя: «Всю жизнь хотел он жариться на солнцепёке, всю жизнь хотел он стоять на том месте, где его застал полдень. Но день есть день, а вечер есть вечер…»

Впрочем, еще не выполнены некоторые творческие планы. Надо написать несколько крупных сочинений. А потом – отдохнуть.