Закулисные тайны и другие истории…

Ответы Александра Журбина на вопросы из Киева (2012 год)

Александр Борисович, ваш путь «из варяг в греки…» – из далекого Ташкента в Ленинград, Москву, Нью-Йорк. В чем истоки творческой жизни, откуда возникло желание сочинительства, развившееся в дальнейшем в столь многочисленные «русла»?

Действительно, мой путь совсем не был усеян цветами, его никак нельзя назвать простым или радужным. Вообще, в начале моей жизни ничего не предвещало никаких особых успехов – ни моя семья, ни её социальный и имущественный уровень, ни место жительства. Всё это было очень среднее, и ниже, чем среднее. Родители – скромные инженеры, довольно бедные по тем временам, не было денег даже купить пианино, а местом жительства первые 20 лет был провинциальный Ташкент.

Но каким-то образом всё это не помешало, а наоборот, помогло сформироваться мне как композитору, как творческому человеку. Наверное, помогла именно энергия сопротивления, сумасшедшее желание вырваться из бедности, из провинции, из замкнутого круга. И, конечно, книги – биографии Моцарта, Бетховена, Рахманинова, книги о Наполеоне. И первые пластинки, привезенные отцом из Москвы – оперы Верди, Россини, Вагнера, Чайковского, симфонии Шостаковича. Всё это – повлияло.

«Орфей и Эвридика» была музыкальным новшеством для наших тогдашних творческих просторов. Толчком к мюзиклам было наследование американским традициям этого жанра или желание создать нечто оригинальное? Почему именно этот классический сюжет вас заинтересовал?

Американские и британские традиции – конечно. Я и не скрывал, что «Орфей» был написан под сильным влиянием «Иисуса Христа» Ллойд Уэббера.

Сюжет «Орфея» был найден путем длительного обсуждения с автором либретто Юрием Димитриным и руководителем ансамбля «Поющие гитары» Анатолием Васильевым. Ведь надо было найти сюжет, который 1) был бы не религиозным; 2) был бы не эротическим; 3) был бы не диссидентским, не политическим, но 4) чтобы он был ярким, любовным, острым, драматичным и пр. И при этом надо было, чтобы музыка была для этого сюжета органичной и непридуманной. Всем этим требованиям соответствовал только «Орфей и Эвридика». В нём была любовь – но без эротизма, религия – но такая, которую можно, а именно – древнегреческая мифология, ну а музыка присутствовала изначально, поскольку Орфей – певец. Горжусь тем, что впервые эти слова – Орфей и Эвридика – произнес именно я.

– Вы любите театр, если решили начинать именно с театральной формы – мюзикла? Вообще, какое искусство считаете самым главным?

– Главное искусство для меня – безусловно, музыка. А вслед за ним – музыкальный театр, самое синкретическое искусство, где сливаются в едином порыве все искусства – литература, живопись, архитектура, пение, танец, режиссура, и все они подчинены королеве – музыке. Но есть еще одна вещь, пред которой я преклоняюсь – это литература, вообще слово. Ведь музыка – это создание бога, а слово – это порождение человека. Поэтому слово – ближе к человеку.

И как прозвучала первая постановка «Орфея и Эвридики» с исполнителями, ставшими столь популярными в будущем?

Первая постановка «Орфея» – это чудо. Вообще, по всем правилам её не должно было быть. Это как ребенок, которому еще во чреве матери предсказывают, что он будет без рук, без ног, с врожденным туберкулезом, циррозом печени и проживет не больше года. А ребенок всем назло рождается нормальным и счастливо проживает все положенные человеку стадии, до глубокой старости. Так и нашей опере что только не предсказывали: и запреты, и провалы, и скандалы, и отлучение от творчества. Ан нет – Орфей появился на свет вполне нормально, без особых приключений, и живет на свете уже 31 год – дольше, чем какая-либо другая опера подобного жанра в мире!

Было продано около двух миллионов дисков – и продажи идут до сих пор, сыграно более 3 000 представлений, а исполнители главных ролей Понаровская и Асадуллин – стали настоящими звездами. Чего еще желать автору?

Пробиваться в те советские времена со своей музыкой было непросто?