Закулисный роман (сборник)

Но вскоре съемки закончились, и группа вернулась в Москву. Город был заметен снегом, дома стояли стылые, в бахроме звенящих на ветру сосулек. Люди ходили хмурые, с суровыми, обветренными лицами, в надвинутых на глаза шапках. Майя страшилась первое время, что случившееся с ней на морском берегу чудо скроется здесь под колючим сугробом, что вся эта их с Артемом смешная, полудетская, пронзительная нежность вымерзнет здесь, не оставив после себя и следа.

Но оказалось, что Артем в Москве ничем не отличался от Артема на Африканском побережье. Он был все так же внимателен к ней, смешил ее, баловал, удивлял. Умудрился втереться в доверие к подозрительной Майкиной матери. Спустя всего две недели Майя переехала в его маленькую квартиру, расположенную где-то в Медведково.

Ей нравилось играть в хозяйку: наводить уют в полузаброшенном жилище, покупать шторы, выбирать мебель, неумело пытаться готовить любимому ужин. Иногда, валяясь с Артемом в обнимку на диване, бессмысленно глядя в телевизор, она думала, что, может быть, ничего другого ей в жизни и не надо. Может быть, все ее мечты и амбиции были просто детской блажью. Зачем ей это – сцена, стрекот кинокамеры? Может быть, вот так и провести всю жизнь – на диване, в обнимку, жадно вдыхая запах любимого человека, спрятавшись в тепле от стылой полутьмы за окном?

Артем, кажется, разделял эти ее мысли.

– Давай никогда не расставаться? – полушутливо говорил он.

– А если тебя вызовут на съемки?

– А я откажусь. Или скажу, что поеду вместе с женой.

– Ого, уже и с женой? И давно ты женат?

– Уже два месяца, – посмеивался он, приподнимая ее волосы и дотрагиваясь губами до шеи.

Майя чувствовала внутренний разлад, не понимала, в какую сторону ей двигаться дальше. В кино ее пока больше не приглашали, с театром отношения были разорваны. До вступительных экзаменов в институт оставалась еще пара месяцев. Но Майя больше не была уверена, что ей следует туда поступать. Может быть, ей нужно плюнуть на все, быть верной женой Артему, который так любит ее, заниматься домом и семьей, не мечтая больше ни о каких заоблачных вершинах?

На Восьмое марта Артем подарил Майе билеты в театр.

– Ты же у меня тонкая натура, – объяснил он. – Не могу ж я тебе гель для душа подарить. А тут – типа искусство.

Майя смотрела на билеты так, будто увидела перед собой привидение. Сам того не ведая, Артем вручил ей билеты на спектакль того театра, в котором она так недолго проработала. Она никогда не рассказывала ему об этом, отшучиваясь, что в кино попала случайно, с улицы.

Решив не признаваться в своем провале и сейчас, Майя поблагодарила Артема за билеты и, как следует нарядившись, отправилась вместе с ним на премьеру.

Когда на сцену вышел Корабельщиков, Майя вздрогнула, хотя и пыталась внутренне подготовиться к тому, что увидит его. Корабельщиков снова играл доктора Астрова – ту роль, в которой Майя разглядела его впервые, безнадежно влюбившись в его талант. Но в этот раз магия не окутывала ее. Интонации Виктора казались наигранными, голос – манерно-обиженным. Майя пыталась возродить в душе то первое восторженное ощущение от его игры, но ничего не получалось.

– Но нет у меня впереди огонька, – безжизненным голосом произнес доктор Астров.

– Смотри-ка, нет у него огонька, – развеселился Артем. – Да не трынди, драный педик, все у тебя есть. Особенно в одном месте.

– Разве он педик? – изумилась Майя.

– Конечно, это всем известно, – пожал плечами Артем. – Я с ним однажды на съемках пересекся, дублировал его. Так это чмо достало – всю дорогу меня клеило.

Майя, отвернувшись от Артема, пыталась справиться с охватившими ее чувствами. Выходит, весь ее вымученный, ненормальный, богемный роман был просто выдуман ею. На самом деле Корабельщиков никогда не испытывал к ней никаких чувств, может быть, даже тяготился ее присутствием в своей жизни, мечтая о совсем других эротических объектах. Ее скрутило от отвращения, она едва досидела до конца спектакля, чтобы не обижать Артема, так гордившегося своим «возвышенным» подарком. Майе после омерзительного открытия Артем теперь казался еще более привлекательным, мужественным, надежным.

Зрители расходились, шумно обсуждая спектакль. Артем и Майя неторопливо брели по улице. Проходили мимо желтых и голубых особнячков девятнадцатого века, с высокими окнами и деревянными кружевами под крышей. Кругом переливалось и сияло множество пестрых, разноцветных реклам. Задребезжала на ветру изломанная жестяная водосточная труба. Под ногами потрескивали прихваченные к вечеру льдом лужи.

Майя вдруг остановилась.

– Ты чего? – обернулся к ней Артем.

По лицу его бежали размытые блики от светящейся прямо над их головами вывески кафе.

– Давай поженимся! – выпалила Майя.

– Что, прямо сейчас? – поднял брови он. – Так все закрыто уже…

– Ну, завтра, – мотнула головой Майя, – послезавтра, все равно. Я хочу быть с тобой, понимаешь? Хочу быть твоей и больше ничьей. И ничего мне в жизни не нужно: ни славы, ни признания, ни поклонников. Хочу жить с тобой, рожать тебе детей и варить борщи. Ну что, возьмешь себе такую клушу?