Зал ожидания

О чем стихи?
Так, ни о чем.
О том, как медленно тянутся сутки.
О том, что кто-то навис над плечом.
О том, как пошлы чужие шутки.
О чем стихи?
О крылатом конвое,
оцепившем ночью письменный стол.
О шепоте, стоне, о крике, о вое
склонившихся над листом.
О том, как всклокочены мысли-паяцы,
слово в слово жизнь повторив.
О том, как волосы-протуберанцы
разряжаются в воздух – искрами рифм.
Письменно, устно – под напряжением –
как на ветку,
на строчку черным грачом
упаду
и замру без движения.
О чем стихи?
Так, ни о чем…

* * *

Покормив щенка манкой, Саша постелил на кресле кусок войлока и посмотрел на Руди. С тугим животиком, круглым и сытым, тот превратился в такого себе увальня и бродил по комнате, заметно освоившись и осмелев. Ему уже нравилось у Саши, и Руди оглянулся, чтобы пообщаться с хозяином. Их глаза встретились.

– По полу тянет из щелей. Здесь тебе будет лучше, – сказал Саша, совершенно ясно видя в глазах собаки «человеческое» выражение.

Прислушиваясь к словам, щенок склонил головку набок и приподнял одно ухо. Как примерный ученик, он был послушен и внимателен.

– Тебе не нравится это место? – спросил Саша.

«Конечно, нравится, – подумал Руди. – Я просто знаю, что через несколько месяцев я уже не стану помещаться в кресле, и что тогда?..»

– Я утеплю дверь, – успокоил его Саша. – Потом, если захочешь, будешь лежать на полу.

«Это уже другое дело», – подумал Руди и, подойдя к Саше, потерся головой и бочком о его ногу.

– Мой ласковый песик, ты все понимаешь, да? – сказал Саша, поглаживая Руди по головке.

«И ты тоже, хозяин», – подумал щенок и зажмурился.

* * *

Так началась новая полоса в Сашиной жизни – полная смысла и покоя. Руди быстро подрастал, набирал вес, и все больше становился похожим на своего отца Фреда.

Со временем он уже научился выполнять все необходимые команды, и иногда Саше казалось, что делает это Руди самостоятельно, не дожидаясь возгласа хозяина. А еще они придумали игру, известную детскую игру – кто кого пересмотрит. Вернее, не придумали, а стали в нее играть, и эти взгляды, замедленные моргания, переломы бровей собаки так хорошо ложились на сердце Саши, что были минуты, когда он вполне отчетливо сознавал себя счастливым.

Но идиллия длилась ровно три месяца. Без дня или двух – впрочем, какое это теперь имело значение?

В начале октября Руди заболел. Его нос стал сухим и горячим, движения вялыми, а глаза подернулись поволокой безысходности и печали.

– Что с тобой, бедняжка? – спрашивал Саша, поглаживая шелковистую головку щенка.

«Не знаю, – думал Руди, грустно вздыхая. – Но кажется, что это серьезно».

– Что же ты меня огорчаешь?.. – приговаривал Саша. – Что же ты, Рудичка…

Он пролистал свои книги, пытаясь по симптомам определить заболевание, и решил все-таки обратиться к ветеринару.

А Руди, тем временем, становилось все хуже. Вечером он уже отказался от еды, стал рвать зеленой слизью, как-то очень быстро отощал и все время лежал, опустив голову на лапы. Саша заварил ему ромашку, подорожник, еще какие-то травы, но пес даже не притронулся к мисочке.

Около семи пришла Катя. Ей было всего двадцать четыре, но хозяин Фреда говорил, что лучшего доктора для собаки не отыскать. Осмотрев Руди, Катя отодвинулась от него, сложила руки на коленях и вздохнула. Было видно, что ей не хотелось огорчать Сашу.

– Парвовирусный энтерит, – сказала она, поправляя свои огненно-рыжие волосы. – К сожалению, ротвейлеры чаще всего от него страдают.

– У меня есть книга, я посмотрю… – сказал Саша.

– Не надо, я скажу и так. Смертность очень высокая, выживают только одна или две собаки из десяти.

Это уже был приговор – ужасный, нелепый. Но Катя не привыкла раздавать обманчивые надежды. Она была реалисткой. В ее профессии, должно быть, иначе нельзя.

– И что… – голос Саши задрожал, – у… у нас нет шансов?

– Шанс есть всегда, но все дело в том, как его использовать.

– Катя, понимаешь, – сказал Саша, чувствуя, как судорожно искривляется его подбородок, – если Руди погибнет, – это будет катастрофа всей моей жизни!..

– Ну, зачем уж так?.. Я вот для чего пришла? Будем бороться, будем искать его шанс.

– Его шанс?

– Да, его, а не наш, – подтвердила Катя. – Любому, кто болеет, Богом отпускается шанс на выздоровление. Собаке ли, человеку – не имеет значения. И врач – это лишь проводник божьей милости в душу больного.

– Но ведь ты лечишь тело, – сказал Саша, удивляясь направлению, в котором сдвинулся разговор.