Залейся зельем!

Адепты фундаментальных наук пришли бы в восторг, узнав, что одно растение может быть источником теплового, оптического, орательного и еще кучи всяких других вопиющих излучений.

Но все физики холодны к алхимии и ботанике, а магию презрительно игнорируют — видите ли, она не вписывается в их стройную модель окружающего мира! Жаль, науке стоило бы почаще смотреть себе под ноги. Что может быть фундаментальней травы у дома, на которой стоишь?

Эх, если бы только эти умники не бегали по ниве науки за субатомными частицами с адронным сачком, а посмотрели бы себе под ноги, то заметили бы такое феноменальное, магическое растение, которое своим воем может ионизировать приличный кусок земли, на которой, кстати, они всё ещё пребывают.

Да, вот такой он — вопль мандрагоры.

Вообще, если быть «фундаментальным» до конца, то стоит заметить, что мандрагоры, испуская всё это физическое великолепие, являются неким земным аналогом небесных светил.

Не верите? Зря. Вы когда-нибудь слышали, как звучат звезды? Нет?

Спросите у астрономов, и они с щенячьей радостью завалят вас аудиозаписями электронных телескопов, а потом ещё сверху утрамбуют комментариями.

Конечно, наука и искусство идут вразрез по своим понятиям, как именно звучат звезды. Но будем честны, звезда со звездой тихой ночью не говорит. Прослушав записи, которые вам услужливо подсунут ученые, вы поймете, что звезда на звезду всю ночь вопит. Почему вопит? Непонятно. Возможно, это связано с тем, что звезды находятся очень далеко друг от друга, вот им и приходится вопить так, чтобы быть услышанными их далекими собеседниками.

* * *

Мандрагоры тоже были раскиданы по земле, как звёзды по небу. Что поделать, ни одно растение не может самостоятельно выбирать место, где оно будет расти, цвести и зреть. Но это вовсе не означает, что природа обделила своих зелёных чад средствами коммуникации. Многие растения, например, виртуозно используют язык цветов, в котором насчитывается около 50 диалектов. В этом языке преобладают в основном тихие шипящие согласные, которые переносятся между собеседниками либо ветром, либо залётными насекомыми.

Разговорный язык мандрагор стоял особняком в скромном списке языков растений. Во-первых, диалект в нем был всего один, но такой, что от него уши сворачивались в трубочку, щеки пунцово горели румянцем и возникало дикое желание убежать куда подальше. Во-вторых, мандрагоры никогда не использовали в своих разговорах посредников. Жизнь научила их никому не доверять такое ответственное дело, как светская болтовня. Третья особенность языка мандрагор вытекала из второй: вся передача информации протекала на повышенных тонах с применением ругательных идиоматических выражений, ибо по странному стечению обстоятельств крепкая брань передается на огромные расстояния почти без искажений.

Одним словом, мандрагоры вопили. Они вопили, как звезды, и вопль их был ужасен по своей разрушительной мощи.

* * *

Как я уже говорил, вся наша шумная компания немного выдохлась. Как-никак, на протяжении получаса все самоотверженно были заняты делом и никто не отлынивал. Одна часть компании зычно сыпала проклятиями из кожаной сумки, чем производила локальные пузыри разрушительной мощности, вторая, уворачиваясь, пыталась не попасть под отголоски эха электромагнитных возмущений.

Все решили, что пора ненадолго перевести дух.

— Эх, надо было зимой за мандрагорой приходить, — кот, тяжело дыша, растянулся на траве во всю свою кошачью длину. — Они зимой спят, как сурки, и тихонько посвистывают.

— Да? — пыхтел кудесник. — И как бы мы зимой под снегом искали эту верещащую картошку? По свисту?

— Эй! — раздался из сумки недовольный голосок. — Попрошу не обзываться!

— Простите, — в один голос извинились кот и кудесник.

Огородники знают, что флора не терпит хамства, особенно магическая.

Кудесник с котом и так всегда были предельно осторожны в выражениях, а сейчас они были особенно вежливы, ведь силы и фантазии на то, чтобы виртуозно выругаться, растаяли вместе с приличным количеством килокалорий.

Кудесник плюхнулся на траву рядом с котом. Его легкие горели, руки тряслись, а нервные окончания ног отключались одно за другим.

Занятие магией не готовило кудесника к бегу на марафонские дистанции.

— И потом, — рассмеялся кудесник. — Зимой дни короткие, ночи длинные, снег, ветер, бродячие собаки…

Он говорил, а сам довольно наблюдал, как морда ассистента постепенно приобретала скучающее выражение.

— То ли дело сейчас! — тон кудесника приобрел позитивные нотки. — Тепло, светло, кузнечики.

В сумке завозилось беспокойное содержимое. И сразу воздух наполнился сладковатым амбре трюфелей. Запах смешивался с ароматами сухих трав и опавших листьев. Он щекотал нос, и даже кот, который был холоден к «кабаньим» гастрономическим изыскам, сглотнул слюну.

— Я только понюхаю, — хитро сказал кот, подползая к сумке, — немножко…

— Я тебе понюхаю! — отрезал кудесник. — Иди полёвок нюхай, а мандрагору не тронь!

Кот разочарованно вздохнул, перевернулся на спину и, прищурившись, посмотрел на солнце, которое запуталось в ветвях лысеющего вяза.