Залейся зельем!

— Догоню! — хохотала Дра.

— Скорее! — смеялась Ра. — Догоняет!

И через мгновенье стало понятно, от кого они так дружно удирают.

— Куда? Вы же только после купания! Перемажетесь! Простудитесь! — кудахтала Ман, спеша за ними следом с тряпкой наперевес.

— Виу-виу-виу! На абордаж! — кричала Го, карабкаясь по ноге кудесника.

— Где тут подают лето? — вопила Дра, бегая вокруг скамейки.

— Где лето? Где лето? — с восторгом визжала Ра, подпрыгивая на месте.

— Какое лето? — непонимающе мурлыкнул кот.

— Которое тут подают вместо кофе! — в один голос воскликнули малышки.

— Ну знаете ли! — пыхтела Ман. — Вас на секунду одних оставить нельзя! Что вы там про лето верещали? Ничего не могу понять!

— Кудесник сказал, что в летнем кафе подают лето, — пояснила Ра.

— И мы тоже хотим его попробовать! — шумела Дра.

— Пока летнее кафе не закрылось! — закивала Го.

— Ах, это! — усмехнулся кот. — Да кудесник просто над вами пошутил. Взрослые всегда шутят над маленькими.

— Это правда? — три пары детских глаз уставились на кота.

— Правда, правда, — закивал пушистый ассистент. — А иногда эти взрослые люди бывают настолько бестактными, что даже пытаются шутить над котами.

Мужчина хитро усмехнулся и по очереди усадил мандрагор на скамейку.

— Шутить над котами бесполезно, — заметил он. — А лето? Вот оно, вокруг нас. Смотрите, слушайте, пробуйте сколько хотите, пока кафе не закрылось…

Все наконец замолчали и посмотрели по сторонам.

Вечернее солнце устало перекатывалось по крышам. Перед сном оно решило еще раз окрасить фасады зданий остатками летней гуаши. Завтра с утра ему уже выдадут первую коробочку с осенней акварелью, поэтому нет смысла беречь чахлые августовские поскрёбыши. Казалось, что солнцу с каждым шагом всё тяжелее и тяжелее продолжать свою бесконечную творческую работу. Желтые оттенки заканчивались, оставались оранжевые, которые тоже начали густеть. Неожиданно солнце оступилось и свалилось в переулок между домами. Напоследок оно еще раз помахало красным лучом, мол: «Со мной всё хорошо! Я в норме!», и по закоулкам вечереющего города поползло к морю, чтобы отмыть в его водах свою палитру.

— Кафе уже закрылось? — осторожно спросила малышка Ра.

— Закрылось, — согласился кудесник.

— Надолго? — поинтересовалась Го.

— До следующего лета, — тяжело вздохнул чародей.

— Значит, ты завтра сюда не пойдешь? — расстроились малыши.

— Конечно, пойдет! — ответил за кудесника кот. — Должен же он куда-нибудь сбегать по вечерам от домашних забот.

— Но ведь летнее кафе закрылось? — удивились мандрагоры. — Куда же ты пойдешь?

— Завтра на месте летнего кафе откроется осеннее, — усмехнулся кудесник, пробуя дозревший, но порядком поостывший кофе. — Лето, конечно, там подают не такое хорошее, зато там подают изумительную осень…

Каретный фонарь малышки Ра

Кудесник всегда волновался, когда давал вторую жизнь вещам. Так вышло, что люди в наше время совсем не ценят старые вещи. А для надоевших вещей, которые всё еще были готовы нести свои прямые обязанности, даже придумали витиеватое словосочетание: «моральное старение». Хотя еще можно было поспорить с тем, кто морально устарел. Вещи или человечество, которому постоянно нужно было что-нибудь новенькое? Кудесник мог понять человечество, но не мог согласиться с такой постановкой вопроса. Видимо, из-за этого его лавка и напоминала не волшебный магазин, а краеведческий музей.

Кудесник поставил на потертую столешницу свечной каретный фонарь. Мандрагоры столпились кучкой возле непонятного предмета и с любопытством его разглядывали.

У фонаря было три стеклянных окошка и одна ржавая металлическая стенка. Раньше внутри металл был отполирован до блеска и служил подобием зеркальной линзы для фокусировки и отражения света. Верх фонаря напоминал крышу волшебной хижины с круглым дефлектором теплоотвода. У фонаря было целых три ручки. Одна была сверху, прямо над чердаком-дефлектором, вторая находилась за железной стенкой, а третья даже была не ручка, а крепление, чтобы можно было установить фонарь возле облучки кареты. Кареты! Кудесник попытался вспомнить, когда он в последний раз видел карету на улицах города, и не смог вспомнить. Даже в этой исторической части города кареты больше не ездили.

— А почему он такой ржавый? — спросила малышка Ра.

— Потому что старый, — буркнула старшая Ман. — Все старые вещи обычно или ржавые, или пыльные, или всё сразу.

— Ста-а-арый, — начала напевать Го.

— Ржа-а-авый, — поддержала её Дра.

Они затянули только что придуманную незатейливую песенку и стали бегать вокруг корпуса фонаря.

— Такой старый, что совсем заржавел? — пролепетала малышка Ра и потерла ладошкой ржавую стенку фонаря.

— Фонари ржавеют не от старости, — заметил чародей.

— А от чего? — спросила Ра, вопросительно глядя на кудесника.

— Этот фонарь заржавел оттого, что внутри него давно не зажигался свет, — задумчиво глядя на малышку, ответил мужчина. — Фонарь должен светить, без этого влага, которой наполнен внешний мир, начинает подтачивать его железную оболочку.

— Ста-а-арый, ржа-а-авый, — пели Дра и Го, бегая одна за другой.